Планета шестизарядного пистолета - [23]

Зак заканчивал одеваться, а посетитель сидел, растянувшись в кресле и уныло пил. Он вошел в гостиную, присоединился к Одопьюлоусу, налил себе стаканчик и попытался разгадать, что же собой представляет его гость.

Внешне обычный человек, хотя на бедре болтается мощное ружье. А может быть, оно просто выглядит внушительно, и одет он довольно небрежно. Вьющиеся каштановые волосы Одопьюлоуса блестели и пахли макассаровым маслом. Кроме того, у него были красивые карие глаза. Не такие, каким был он весь. Необычные.

Зак сел, пытаясь избавиться от мрачных мыслей. Алкоголь помог. «Вы долго проработали здесь начальником полицейского участка, Рем?»

– Нет, почти шесть недель. Полных пять. – Унылая улыбка. – Я отчасти занимался такой же работой, как и вы. По профессии я коммерсант. Синтетические овощи. Я грек, как вам известно. Мой отец открыл здесь маленький магазинчик после того, как мы переехали на Миссури. Догадываюсь, что вы считаете меня простаком, обыкновенным горожанином, которого случайно выдвинули в кандидаты, когда все пошло из рук вон плохо. Догадываюсь, что вы можете сказать, что я начальник полицейского участка, потому что подстрелил Буффало Юнга и всю свою жизнь рассказываю эту сказку.

У Зака начало зудеть все тело. «Прошу прощения!»

Снова этот странный унылый взгляд. «Я сказал, что подстрелил Буффало Юнга и теперь всем рассказываю об этом».

– Я считал… – Зак чуть не выплюнул виски. – …что такого…

– …человека вообще не существовало? Знаю, – усмехнулся Одопьюлоус. – Я сам наслушался всех этих историй, пока он собственной персоной не появился в городке. Знаю, все говорят, что это лишь вымышленный образ. Просто некоторым людям он приходит во сне. Но я могу показать вам могилу у подножия горы, где похоронил его, Рендольф. Если я подстрелил не Буффало Юнга на этой самой улице пять недель назад, тогда значит я подстрелил кого-то другого с огромным животом и парой револьверов с перламутровыми рукоятками и тремя друзьями в черном, которые были рядом с ним, и значит, что я все время дурачил весь город.

Одопьюлоус снова усмехнулся, чтобы показать, что просто дразнится. Затем он мрачно продолжил:

– Это на самом деле был он. Огромный, как сама жизнь, и еще более страшный. Я не хотел делать этого. Он сам вызвал меня, потому что я был тем человеком, которого выбрал комитет. Так или иначе, по божьей воле, я оказался проворнее.

Одопьюлоус снова устремил свой пристальный взгляд в глубину стакана с виски. Казалось, солнечные лучи стали меньше проникать в гостиную.

Зак продолжал тяжело глотать напиток. «Я бы… хотел увидеть могилу».

– Почему бы и нет? Можно и прогуляться прежде, чем я заплачу за ваш обед.

Они пошли по боковой улице, прячась от пыли, которая летела на них в опьяняющем и необычайно зловещем вечернем свете. В самом конце улицы Зак заметил деревянные кресты, которые тянулись высоко в небо. Одопьюлоус дотрагивался до шляпы, когда мимо проходили женщины. Зак заметил, что за пределами Шейна проживали более обыкновенные горожане. Он мог лишь сделать из этого вывод, что законность и порядок, наконец, вернулись в Купер.

Об этом свидетельствовала и пивная, мимо которой они прошли. В ветхом здании с выбитыми витринными фонарями дверь была заколочена. Одопьюлоус обратил на это внимание Зака.

Это была «Чинк Селли», где безобразничали пьяные бандиты. Я закрыл ее.

Зак что-то пробормотал. Когда они подошли поближе, он заметил маленькую записку, прикрепленную к закрытым на замок дверям. «Временно закрыто по приказу начальника полицейского участка».

Одопьюлоус пристально посмотрел на двух мужчин, которые появились на тротуаре. Они старались выпрямиться и прислонились к стене здания, дотрагиваясь до своих шляп, чтобы поприветствовать его.

Полицейский едва ответил на приветствие, продолжая объяснять Заку дружеским тоном.

– У нас здесь действительно была ужасная обстановка. Каждый мог подвергнуться опасности. Я часто удивлялся, почему так происходит, но у меня не хватало времени, чтобы разобраться во всем. Я был слишком занят дробовиками, поэтому все мои витрины в магазине были целы, когда эти бандиты затрубили в рог.

В голове Зака роились противоречивые мысли, которые приводили его в замешательство. «Я расскажу вам, почему городок Купер, а не какой-нибудь другой городок на Миссури, находится в таком тяжелом положении. Потому что вы или ваш отец не удосужились снять сладкий слой с той горькой пилюли, которую революционная верхушка заставила вас проглотить. Но вы лжете мне, Одопьюлоус. В вашей улыбке есть что-то странное, и я бы очень хотел выяснить, с чем это связано, потому что та история, которую вы рассказываете мне о Купере – это история о Шеттерхенде, которую я уже слыхал от доктора Бастера Левинсона».

– …все не так, – говорил Одопьюлоус. – Очередной начальник полицейского участка, кажется, просто не смог бы упрекнуть за это.

– Что это был за человек?

– Том Браун? Похоже, ленивый. Такой же медлительный, как девочки зимой. Хотя, однажды ночью он все же догнал бандитов. Они в каком-то узком переулочке насиловали жену пастора.

Охваченный печальным предчувствием, Зак говорил довольно громко. «В Шейне происходит практически то же самое. Кто-то же должен хоть чем-то заниматься».