Планета Роканнона - [23]

– Яхан, ты возвращаешься домой.

Слуга и господин стояли в тумане друг против друга на незнакомом берегу, вокруг клубился туман, и прямо под ногами у них, вскипая, шипел прибой.

Теперь на трех крылатых коней приходилось шесть всадников. Маленького Кьо мог посадить к себе какой-нибудь из «среднерослых», другой «среднерослый» мог посадить с собой Роканнона, но посадить кого-нибудь к тяжелому Могиену было нельзя: любой конь быстро выдохся бы. Поэтому один из трех «среднерослых» должен был вернуться вместе с рыбаками в Толен. Могиен решил, что вернуться должен Яхан, самый молодой из ольгьо.

– Я отправляю тебя домой не потому, что ты сделал что-то не так или не сделал того, что должен был сделать, Яхан. А теперь иди в лодку, рыбаки ждут.

Слуга не двинулся с места. Позади него рыбаки гасили ногами костер, который путники разожгли, чтобы приготовить пищу. Неяркие искры взлетали и тут же гасли.

– Повелитель, – прошептал Яхан, – отправь домой Иота.

Коричневое лицо Могиена помрачнело, и он положил руку на рукоять меча.

– Иди, Яхан!

– Не пойду, Повелитель.

Меч со свистом вылетел из ножен, и Яхан, издав полный отчаянья крик, повернулся и растаял в тумане.

– Подождите его немного, – сказал Могиен рыбакам; лицо его не выражало никаких чувств. – Потом отправляйтесь. И мы отправимся тоже, но в другую сторону, – и он повернулся к Кьо. – Маленький Повелитель, ты не поедешь на моем коне, пока он не летит?

Кьо сидел у костра, съежившись как от холода; с тех пор как они сошли на берег Фьерна, он не ел ни разу и не вымолвил ни слова. Могиен посадил его в седло своего серого коня и пошел впереди, повернувшись спиною к морю. Роканнон последовал за Могиеном, не переставая удивляться: только что готов был в холодной ярости убить человека и тут же приветливо обращается к другому. Высокомерный и преданный, беспощадный и добрый, в самой непоследовательности своей Могиен был царствен.

От толенских рыбаков они знали, что восточнее этой бухты, к берегу которой они пристали, есть селение, и путники, оставаясь все время в куполе мертвенно-бледного тумана, лишавшего их способности видеть, пошли на восток. На крылатых конях можно было бы подняться над туманом, но животные, обессилившие и понурые после двух дней, которые они провели связанными в лодке, лететь не хотели. Их вели Могиен, Иот и Рахо, а Роканнон замыкал шествие, время от времени поглядывая украдкой по сторонам – вдруг появится Яхан, к которому он относился особенно хорошо. Чтобы не мерзнуть, он остался в своем герметитовом костюме, не надел пока только плотно облегающего голову капюшона. Но, несмотря на защиту, которую обещал герметитовый костюм, на душе у Роканнона было тревожно оттого, что идти приходится по незнакомой местности и в густом тумане, сквозь который не видно ни зги, и он напряженно искал глазами в песке что-нибудь вроде палки. В промежутке между ложбинок, прорезанных в песке краями крыльев шагающих впереди коней, среди лентообразных водорослей и пятен засохшей морской соли он увидел наконец то, что искал – длинную белую палку, явно выброшенную на берег морем; Роканнон вытащил ее из песка и теперь, обретя оружие, почувствовал себя уверенней, но, задержавшись, чтобы взять палку, он отстал от остальных. Заспешил, догоняя их. Вдруг справа выросла незнакомая фигура. Он поднял было палку, но его обхватили сзади и повалили на спину. Чем-то холодным и мокрым зажали рот. Он стал вырываться, но от удара потерял сознание.

Когда Роканнон начал приходить в себя и ощутил боль, он обнаружил, что по-прежнему лежит на спине в песке. Над ним высились две огромные, как ему показалось, фигуры; лишь смутно различимые в тумане, они стояли и спорили о чем-то на диалекте ольгьо. Он понимал только отдельные слова и короткие фразы.

– Оставим его здесь, – сказал один.

– Лучше убьем, – сказал второй.

Тогда Роканнон перевернулся на бок, натянул на голову и лицо капюшон герметитового костюма и его запечатал. Один из ольгьо повернулся и пристально посмотрел на Роканнона; Роканнон увидел, что ольгьо этот закутан в меха.

– Надо отвести его к Згаме, – сказал первый.

Они поговорили еще, а потом, взяв Роканнона за руки, подняли его рывком и потащили, когда он встал, за собой; он вынужден был бежать, чтобы не упасть. Он пытался вырваться, но перед глазами у него все плыло и в голове был туман. Этот туман, однако, не помешал ему увидеть, что вокруг потемнело, услышать голоса, увидеть стену из кольев, глины и плетеного камыша и укрепленный в ней пылающий факел. Потом – потолок, снова голоса, мрак. И в конце концов уже ничком на каменном полу, он очнулся окончательно и приподнял голову. В нескольких шагах от него горел огромный костер. От костра его отделял частокол голых ног и свисающие над ними обтрепанные края меховой одежды. Он поднял голову выше и увидел, что прямо перед ним стоит ольгьо, белолицый, черноволосый, бородатый, закутанный в меха в черную и зеленую полоску, на голове была четырехугольная, тоже меховая шапка.

– Ты кто? – спросил ольгьо, глядя ненавидящим взглядом на Роканнона.

– Я... я прошу гостеприимства этого дома, – сказал, с трудом поднимаясь на колени, Роканнон. Надо было выиграть время.