Планета обезьян. Истории Запретной зоны - [17]

К своему удивлению он обнаружил, что, несмотря на эпизодические вспышки гнева, бабуины представляют собой сплоченное, связанное тесными узами сообщество, и главной их целью было обеспечение благосостояния всего племени, а не отдельных особей. Они не занимались ни земледелием, ни животноводством, но при этом их среда обитания предоставляла им достаточно пищи. Днем взрослые самки и молодежь обоих полов собирали фрукты, орехи и овощи, в то время как взрослые самцы отправлялись на охоту за дичью, иногда в самые отдаленные уголки долины. С наступлением темноты они собирались в деревне, где рассказывали друг другу истории, вычесывали друг друга и играли с детьми. Возможно, самое важное отличие от больших обезьян состояло в том, что все они принадлежали к одному виду, и среди них не наблюдалось соперничества между разными расами, характерного для культуры больших обезьян. В некоторых отношениях Корнелиус даже завидовал их образу жизни.

Какими бы призрачными надеждами по поводу спасения не тешил себя Корнелиус, они развеялись, когда один из отрядов охотников вернулся с останками лошади профессора Таркина. И хотя они не заметили никаких следов всадника, было очевидно, что чалый жеребец стал жертвой пещерного медведя.

Шли дни, и племя постепенно привыкало к тому, что среди них находится шимпанзе. Со временем бабуины даже позволили Корнелиусу играть с их детьми. Каждый вечер к нему приходил Баако, чтобы выпить немного пальмового вина и поговорить о Городе обезьян и о жизни за пределами Южной долины. Вскоре Корнелиус понял, что его новый друг достаточно сообразителен, несмотря на отсутствие формального образования, и его искренне заботит благополучие подданных. Корнелиус решил, что бабуинам Южной долины в общем-то повезло с новым вождем.

Однажды, спустя шесть недель после прихода к власти Баако, Корнелиус исследовал одну из рощиц вместе с группой собирателей, искавших еду для ужина. Стоял прекрасный солнечный день, и небо было ярко-синее, как крылья попугая. Складывая фрукты и орехи в плетеные корзины, самки бабуинов постоянно переговаривались между собой. Молодые бабуины помогали собирать плоды, а совсем маленькие детеныши сидели за спинами матерей в сумках, сделанных из тех же волокон, что и гамаки для взрослых.

Наблюдая за идиллической сценой, Корнелиус мечтал о том, как было бы прекрасно наблюдать за ней вместе с Зирой, и думал, что она сказала бы по этому поводу. В каком-то смысле, проживая в племени Баако, он по-настоящему страдал только от разлуки с любимой. Погрузившись в свои переживания, Корнелиус не заметил, как за его спиной зашелестела листва, после чего чья-то рука сжала ему рот и увлекла в кусты. Корнелиус попытался вырваться и укусил ладонь невидимого похитителя.

– Ох, проклятье! Корнелиус, прекрати! Я же пытаюсь тебя спасти!

– Профессор Таркин? – молодой шимпанзе прекратил борьбу, развернулся и удивленно посмотрел на своего наставника, который заметно похудел, и надбровную дугу которого пересекал свежий шрам; во всем же остальном профессор выглядел вполне целым. – Я думал, вы погибли!

– Я жив. Но не потому, что меня никто не хотел убить, – ответил Таркин, показывая на рану на лбу. – Когда я пытался выбраться из долины, на меня напал пещерный медведь. К счастью, он предпочел полакомиться моей лошадью. Мне пришлось пересекать горы пешком, но все-таки каким-то образом у меня это получилось. Меня, бредящего от лихорадки, нашел в поле один фермер. Он-то меня и выходил. После этого я три дня ехал до ближайшего гарнизона. Понадобилось некоторое время, чтобы убедить стражников в том, что я не безумец.

– Гарнизон? Стражники? – глаза Корнелиуса тревожно расширились.

Откуда-то издалека донесся звук охотничьего рога. Услышав незнакомый сигнал, собиравшие плоды в рощице бабуины как один подняли головы, пытаясь определить, откуда он прозвучал.

– О нет! Нет! – простонал Корнелиус, чувствуя, как его сердце уходит в пятки.

Вздымая листву и землю из-под копыт, из ближайших зарослей в рощицу выскочили лошади, на которых сидели воины-гориллы с саблями и взятыми на изготовку ружьями. Не успели некоторые самки и молодые бабуины понять, что на них напали, как их уже растоптали тяжелые копыта скакунов.

Корнелиус сквозь слезы смотрел, как гориллы в красных доспехах разрубают убегающих матерей с детьми, словно это были всего лишь мерзкие вредители, разоряющие кукурузное поле. Через пару минут буколическая роща превратилась в настоящую скотобойню; предсмертные крики самок и детей разносились по всей долине. Что было еще хуже осознавать, так это то, что через несколько минут сюда устремятся самцы. Но у нескольких дюжин бабуинов, вооруженных только дубинками и копьями, не было никаких шансов выжить в бою даже с небольшим отрядом горилл.

– Прикажите прекратить это безумие! – воскликнул Корнелиус, хватая профессора Таркина за тунику. – Пусть остановятся, пока не поздно!

– Уже слишком поздно, – мрачно ответил пожилой шимпанзе. – И я не мог бы их остановить, даже если бы захотел.

Прежде чем Корнелиус успел сказать что-то еще, в рощицу ворвался отряд бабуинов под предводительством Баако. Размахивая копьями, они обнажили свои клыки в ритуальном знаке вызова. Увидев своего друга, Корнелиус шагнул вперед, надеясь предупредить его, но Таркин схватил его за локоть и потащил назад, в укрытие.