Планета матери моей - [16]

Выезд из города совершился, впрочем, благополучно. Мы миновали уже одну деревушку, когда я заприметил на встречной полосе медлительную арбу. Засигналил издали. Возчик послушно стеганул быков хворостиной и посторонился на обочину. Мы разминулись спокойно. Но на подъезде к селу Чинарлы, возле родника, неожиданно увидели взволнованную толпу. Сбегались с причитаниями женщины, мужчины гомонили, размахивая руками. Какой-то парень бросился нам наперерез: я едва успел уклониться, вильнув вбок. Он вскочил на подножку, просунул голову в кабину:

— Гоните обратно в город!

Мы молча уставились на него. Он повторил срывающимся голосом:

— Говорю же, скорее в город!

«Учитель скоростей» продолжал сидеть с самым хладнокровным видом. Должно быть, за долгую шоферскую практику Алы-киши сталкивался со многими происшествиями, его было не так-то легко вывести из равновесия.

— Что произошло, племянничек? — спросил он.

— Мне надо в милицию!

— Объясни толком. Мы не можем по первому слову, за здорово живешь, менять маршрут. Ведь не катаемся, а выполняем работу, — благожелательно объяснял Алы-киши.-Ну? Какая у тебя нужда в милиции?

— А такая… не байские времена, чтобы чужую невесту уводить, схватив за руку!

— Вот оно что! — Алы-киши едва скрыл улыбку. — Значит, никто у вас не умер?

— Еще умрет! — мстительно прошипел парень.

— Умыкнули девицу… Случается, братец. Не ты первый.

— Откуда такие толстокожие, как вы, берутся? — вскричал тот со слезами обиды. — Незадаром прошу. Торговаться не стану, сколько запросите, столько и получите… Его мать еще поплачет над ним! Будут знать, как на чужих девушек зариться!

— Ты, что ли, жених? — не удержался я.

— Разве не видишь: на пальце уже кольцо? Да поразит его аллах!.. Нет, скажите, разве у нас до сих пор феодализм?

Алы-киши не спешил помочь отвергнутому. Видимо, хотел узнать событие во всех подробностях.

— Должно быть, ты ей не по душе пришелся?

— Какое мне дело до ее души? Мы были сговорены. И вот… увезли перед самой свадьбой!

— На коне или на автомобиле? — деловито осведомился «учитель скоростей».

— На автомобиле. Будь проклят тот, кто его придумал и кто садится за его руль! Лучше бы навоз на поля возили…

— Остынь, братец. Если на машине, то нам их не догнать. Похититель, видать, малый не промах.

Парень метнул злобный взгляд.

— Не с тобой случилось, вот ты и посиживаешь в кабине, рассуждаешь свысока. Ради аллаха, сделаете крюк — что от этого изменится? Подбросьте хоть до первых домов в городе.

Я с нетерпением поглядывал на инструктора. Готов был по первому его знаку повернуть машину обратно. А еще лучше пустился бы вдогонку. Но Алы-киши не спешил подавать знак. А в конце концов произнес прямо противоположное:

— У меня курсант проходит практику. Возить посторонних не имеем права.

— А-а!.. Небось украсть девушку согласился бы и за пару медяков?! Знаю я вас всех, шоферюг проклятых! — И, изо всей силы хлопнув дверцей кабины, соскочил с подножки.

11

Вернулись в город мы в темноте. Разыскивать Халлы было уже поздно. По пути в общежитие завернул в столовую. Там было пусто, и необхватная подавальщица, не мешкая, подошла ко мне:

— Что закажешь?

— Все равно. Что осталось?

Она смерила мою рослую фигуру насмешливым взглядом.

— Тебя насытит, пожалуй, только полный котел.

— Ну так несите половину. А вернее — полпорции.

Дело в том, что деньги, которые сунула мне Халлы, тратить не хотелось, а своих была горсть мелочи на дне кармана.

— Хорошо. Полпорции. А что будешь поддавать?

— Как «поддавать»?

— Ну выпивку тебе какую? — Она выразительно щелкнула пальцами по горлу.

Я был еще так наивен, что не понял истинного смысла ее вопроса. Лишь неопределенно кивнул.

Она вернулась с тарелкой кислой капусты. Ложку обтерла фартуком. Поставила передо мной граненый стакан, наполненный лишь наполовину. Шепнула, заговорщицки оглядываясь:

— У нас тут не полагается. Держим тайно. Сама у армян покупала: первостатейная тутовая водка!

— Спиртное? — Я в растерянности взял стакан.

— Нет, райский лимонад. Видишь, как бисером искрится?

— Я непьющий, тетушка. Зря потрудились.

— Непьющий, так чего грязные пальцы в стакан суешь? Нет у нас ничего, закрываемся. — Она пылала от гнева. — Куда мне теперь с нею? Чтоб ты лопнул, рубля жалеешь!..

— Поужинать хотел. Принесите хоть что-нибудь.

От голода у меня поплыла перед глазами серая пелена. В мозгу закружился весь прошедший день: ленивый возчик, встреченный на дороге, тополя возле родника, обманутый жених на подножке и столбы, столбы, которые безостановочно бегут по обеим сторонам шоссе…

Машинально протянул руку к стакану. По праздникам молодые парни собирались у нас на задворках огородов подальше от строгих аксакалов и тянули эту самую водку по очереди, прямо из горлышка. Мы, мальчишки, подсматривали. Удивлялись, что из-за кустов они выходили размахивая руками, пунцово-красные, словно обгорели на горном пастбище.

Я тупо уставился на стакан. Пузырьки в нем уже осели. «Кажется, остывает», — сказал про себя. Поднес к губам и сделал большой глоток. Дыхание перехватило. Я натужно закашлялся.

Когда подавальщица принесла ужин, не только столы, но и тарелки двинулись на меня, перегоняя друг друга. Я забыл про ошпаренное горло. Беспричинное веселье направило мысли в сторону самых желанных видений. Жадно пережевывая бараньи хрящи, я в мечтах прогуливался с Халлы. Она казалась беззаботной, шаловливо подшучивала надо мной и громко смеялась, не оглядываясь опасливо вокруг и никого не пугаясь, как наяву.