Планета лысого брюнета - [15]

Вторая вещь, не дававшая ей покоя, выполнит ли лысый брюнет свое обещание, которое он дал ей вчера?

Лодочкой легла на песок лопоухая тень Моржова.

– Мне на первое сентября подарят котенка, серенького, – сообщила тень мрачно, как положено всякой тени.

Никитка Ладушкин перестал мигать и сразу из машины с мигалкой превратился в обыкновенного человека.

– Хочешь я твоему серенькому котенку на первое сентября подарю стихотворение Жуковского? Хорошее, котенку понравится.

– Хочу, – сказал Пашка грустно.

– Слушай и запоминай. – Никитка Ладушкин приосанился и прочитал с выражением:

Там котик усатый

По садику бродит,

А козлик рогатый

За котиком ходит.

– Спасибо, – поблагодарил Пашка. – Только причем тут козлик?

– Козлик на всякий случай. Вдруг тебе вместе с котенком подарят козлика?

– Не подарят, – вздохнул Моржов. – Котенка я уже променял на перочинный ножик с десятью лезвиями, пилочкой и пинцетом для изучения почтовых марок.

– Покажи, – Никитка протянул руку, – ни разу таких не видел.

– Нету у меня больше ножика. – Пашка опустил голову. – Ни ножика, ни котенка, ничего у меня больше нету.

Супердевочка внимательно посмотрела в набухшие глаза Пашки. Тот не выдержал ее взгляда и отвернулся. Уле сразу всё стало ясно.

– Лысый? – спросила супердевочка грозно, уже заранее предвидя ответ.

Пашка молча, не поворачиваясь, кивнул.

– И что же, интересно, он тебе подсунул на этот раз?

– Билет на Луну.

– Куда, куда? На Луну? – обалдело переспросила Уля.

– Он сказал, что сегодня с площадки перед магазином «Золотой ключик» специально в честь первого сентября стартует ракета со школьниками. Полетят только отличники и четверочники, а троечникам, таким, как я, билеты не продают. Капитан ракеты его знакомый, и он ему по знакомству уступил последний билет. Но взрослых на Луну не берут, потому что они тяжелые и нужно очень много горючего, чтобы ракета преодолела силу притяжения Земли. Поэтому он готов обменять билет на Луну на мой малюсенький перочинный ножичек, у которого не триста, не двести и даже не пятьдесят, а всего-навсего десять лезвий.

– И ты, конечно, сразу же поменялся! – с усмешкой сказала Уля. – Моржов, Моржов! – Супердевочка безнадежно махнула рукой. – Это надо же – на Луну! Где только такие дремучие существа берутся, не понимаю?

– Я… я… – Губа у Пашки затряслась, как у зайца из стихотворения про деда Мазая. – Я даже на Черном море никогда не был. Валька, моя сестренка, была, а я тогда ангиной болел, и меня не взяли. А тут – на Луну!

– Нет, ну каков обманщик! Он же мне честное слово дал, что больше никогда никого не будет обманывать. – Уля от гнева колотила кулаком по песку, словно именно здесь, в песочнице, окопался этот лысый хитрец. Затем поднялась на ноги и спросила у Пашки: – Когда ты с ним поменялся?

– Час назад.

– Где?

– За первым корпусом двадцать восьмого дома, где качели ломаные. Там еще скамейка в кустах.

– Поздно. – Уля посмотрела в ту сторону. – Не будет же он сидеть на одном месте, тебя, дурака, дожидаться, когда ты с Луны вернешься. Хотя… – Уля задумалась. – Лысые такие непредсказуемые. На всякий случай надо сходить проверить. Но как бы так сделать, чтобы подойти к нему незаметно? Что бы мне такое придумать?

– Переодеться, – подсказал ей Никитка Ладушкин.

– Правильно, – согласилась Уля. – Только в кого?

– Лучше всего переодеться в какого-нибудь незаметного старичка. В деда Архимеда, к примеру.

– Знаю, это который в бочке, – сказал Моржов.

– В бочке – это дед Диоген, – поправил его Никитка, – а дед Архимед это у которого есть торпеда.

Примерно через двадцать минут к утопшей в дремучих кустах скамеечке вышел мелкий скрюченный старичок, опирающийся на лыжную палочку. В бороде по цвету и запаху напоминающей классическую мочалку и в заправленных в зеленые валенки вылинявших буденновских галифе, в одноухой солдатской шапке с вмятиной в форме пятиконечной звездочки и в черных диверсантских очках, закрывающих пол-лица и уши, он был вылитый дед Архимед – для окончательного сходства с последним не хватало только торпеды. Маленькими старческими шажками доковылял он до скамейки в кустах и увидел следующую картину.

– Хватит! Надоело! В болото! – Лысая знакомая личность, топая нечищеными ботинками, ходила взад-вперед вдоль скамейки. Перед личностью с поникшими головами на скамейке сидели двое. Рядом с ними сидел и третий, только вид у этого третьего был немного жизнерадостней, чем у этих двух. То и дело лысый брюнет руки возносил к небу и обращался к небесным авторитетам, жалуясь на нерадивых помощников: – Для них стараешься, недоедаешь, недопиваешь! На них горбатишься, как двугорбый верблюд! Для них жизнью рискуешь, о здоровье уже не говорю! А им не справиться с какой-то пернатой дрянью! С каким-то глупым недоразвитым попугаем! Ухожу! Сегодня же! – Лысый повернулся спиной к помощникам. – В глушь! В Каркалово! От вас подальше! – Он сделал несколько шагов от скамейки. – Карету мне! Коня мне! «Мерседес»! «Боинг»! Все равно что!.. – Он осекся, заметив недалеко от себя маленького, незаметного старичка, опирающегося на лыжную палку. – Дедушка, вам чего? – спросил он неприветливым тоном.