Планета Харис - [15]

Смутное ощущение страха и бессилия. Невозможность шевельнуться, как будто я был парализован. Странные существа, склонившиеся надо мною. Похожие на людей. Но с огромными фасетчатыми глазами и прозрачными крыльями…

— Ты все это видел во сне, — небрежно бросил Харитон.

— Может быть, — согласился я, — но как ты объяснишь то, что меня разнесло на куски при первом моем возвращении в обсерваторию. След метеорита я видел… воронка еще там.

— А кто видел, как тебя «разнесло» на куски? — грубовато спросил Харитон.

— Ты видел и Вика, — напомнил Яша.

— Я ничего не видел. А Вике показалось. — Он смотрел перед собой, избегая встречаться с кем-либо взглядом.

— Но… — Вика пристально посмотрела на селенолога.

— Мы же видели, Харитон. Я и ты! Кирилл шел к обсерватории… Я закричала от радости, ты бросился навстречу ему. Когда вдруг падение метеорита… Ослепительная вспышка. Взрыв. Мы даже были несколько контужены… Впрочем, больше не падением метеорита, а тем, что на наших глазах погиб Кирилл…

— Мы ничего не видели, — твердо возразил Харитон.

— Вы говорили другое, — вмешался Уилки. — Когда вы вернулись в обсерваторию, поддерживая мисс Викторию — ей было плохо, — Якоб бросился к вам с вопросом, что с ней… И вы сказали Якобу, что случилась беда, — погиб Кирилл. Мы не ложились спать всю ночь. То сидели все вместе в кают-компании… мисс Виктория плакала… то выходили — одни мужчины — и пытались разыскать останки Кирилла.

— Вот именно, но никаких «останков» не было, — буркнул Харитон.

— Прямое попадание метеорита, — упрямо возразил американец, — мы почти и не надеялись найти останки нашего доктора. Поэтому и «похороны» были скорее символическими.

— На похоронах как раз настоял Харитон, — мрачно заметил Яша.

— Так вот, товарищи, — твердо заявил Харитон, — я ничего такого не видел. Я поверил Вике, которая утверждала, что видела идущего Кирилла, и даже закричала с радости.

Единственное, что наблюдал я, это — падение метеорита и вспышку. Откуда я мог знать, что Вике гибель Кирилла просто-напросто померещилась? Это, как вы теперь видите, и не мог быть он, так как он явился живой и невредимый через четверо суток после предполагаемой гибели.

— Как ты объясняешь, что хватило кислорода? — спросил я в упор.

— Да, кислорода было на двадцать шесть часов, а Кирилл дышал им, выходит, девяносто восемь, — добавил Яша.

— Не знаю, — мрачно произнес Харитон, — этого я сам не могу понять. Но не могу же я поверить…

— Почему? — тихо спросила Вика.

— Этого не может быть.

Наступило молчание, такое глубокое, что слышно было дыхание каждого из нас.

— Как это объясните вы? — обратился ко мне Уилки. Я промолчал, собираясь с мыслями. За меня ответил Яша:

— Столь долго ожидаемая встреча с иной цивилизацией. Опять наступило долгое молчание. Харитон первым нарушил его.

— Кажется, твой дядя писатель-фантаст? А мой отец был просто хозяйственник… Неудавшийся ученый. Мать — лесовод.

Вика сделала резкое движение.

— Но Кирилл, хоть и смутно, помнит какие-то существа… или ты ему не веришь?

— При чем здесь не верю! Нарушение психики.

— Может, ты собираешься доказывать, что Кирилл сумасшедший?

Вика не сводила с Харитона взгляда. Он отвел глаза.

— Не обязательно сумасшедший. Кирилл мог бы объяснить вам, как врач-космонавт, что иллюзии сами по себе еще не являются признаком психического заболевания. Иллюзии возникают и у здоровых людей, особенно когда что-то мешает отчетливому восприятию зрительных и слуховых образов.

Разве у некоторых космонавтов при испытаниях на нервно-психическую устойчивость в сурдокамере не появлялось странное и непонятное ощущение присутствия кого-то вот здесь, рядом или сзади за креслом. И даже явные галлюцинации. Когда человек один, когда он утомлен, рассеян, у него бывает состояние ожидания или страха.

Кирилл отстал от меня и заблудился среди кратеров. Человек не машина, не робот, он может утомиться, испугаться, затосковать.

— Даже электронное устройство может устать, — задумчиво сказала Вика.

— Да. Огромное нервное напряжение, когда собственные ощущения вызывают сомнения. Чувства, возникающие при встрече с новыми явлениями, могут оказаться ошибочными. Эмоции отражают мир своеобразно. Наступает сужение сознания. Человек измучен и выбился из сил — мозг получает искаженную информацию.

Кирилл на Луне второй срок. Тяжелая работа в условиях уменьшенной гравитации. Вокруг мгновенно убивающий вакуум, смертельное дыхание излучений. Оторванность от Земли, сенсорный голод, тишина и одиночество… Малейшее упущение обернется трагедией. А отсутствие магнитного поля? Ведь мы до сих пор не знаем, не сказывается ли его отсутствие на физиологических и психических функциях человека. Кирилл как раз всем этим и занимается, как врач-космонавт. По существу, мы еще не знаем, готов ли человек к длительному общению с космосом — его тело, его мозг, его психика. Но это дело нашей жизни — изучать космос, дело, которое мы любим и без которого не можем жить. И вот теперь представьте, что скажут там, на Земле. Нас же всех отправят в санаторий… в лучшем случае. А кто будет упорствовать — и в психиатрическую лечебницу. И конечно, нас спишут на Землю и никогда больше — слышите, никогда! — не пустят в космос. Даже на орбитальную станцию! А мы же космонавты!!! Ты сам, Кирилл, мечтал о Марсе. Вика и Уилки… астрономы. Где еще они получат такие идеальные условия для наблюдений? Яша — кибернетик, специалист по космической аппаратуре. — А я — селенолог. Моя специальность — Луна! И на Луну меня больше не пустят… Только заикнись мы о зеленых человечках с фасеточными глазами.