Планета, где все можно - [31]

— Но насчет исполнения желаний мы правильно попали, я так понимаю?

— Правильно, правильно, — заверил его человек в плетеном кресле и опять прибегнул к питью.

— И с заявками, стало быть, к тебе следует обращаться?

Человек в плетеном кресле кивнул и в сторону отвернулся.

Анатоль Максимовичу стало ужас как неудобно.

— Нет, ты не подумай, мы все понимаем, загруженность и так далее, а я тут к тебе со всякими для тебя мелкими вопросами пристаю…

— Это точно, — сказал человек в плетеном кресле в сторону рампы.

— Так что извини, если можешь, за нахальство, но прежде чем к заявочному процессу приступать, хотелось бы мне знать — ты-то вообще кто будешь?

От неожиданности человек в плетеном кресле икнул. Одновременно в окружающих рощах наступила полная тишина.

— То есть… что значит кто? — спросил он, не улыбаясь ни приветливо, ни неприветливо. — Летели через весь космос, в Черную Дыру, понимаешь, сунулись и сами не знаете, к кому на прием?

Анатоль Максимович не любил также, когда его выставляют дураком.

— И не знаем, друг дорогой, и откуда бы нам это знать? — с обидой в голосе произнес он. — Слухи разные ходили, что да, то да, но вообще-то нас друг другу не представляли. Ты мне прямо скажи — ты Бог или ты не Бог?

— Никаких комментариев, — ответил человек в плетеном кресле и надолго приник к своему раскрашенному бокалу.

— То есть так-таки никаких? — решил уточнить Анатоль Максимович.

— Так-таки никаких. Этого вам знать не дано.

Тут голос, ко всеобщему удивлению, подала Мария. Причем подала самый наиядовитейший из всех своих наиядовитейших голосов.

— Если попросту, то слишком много для нас чести знать, кто ты есть?

Человек или, даже так скажем — субстанция в плетеном кресле, которую такой мелочью, как ядовитый голос Марии, пронять невозможно, самым благодушным тоном ответила:

— Ну-у, что-то в этом роде.

В общем, граждане, мы не знаем, Бог это был или не Бог. Нам вообще непонятно, что оно там такое сидело в плетеном кресле. Мы просто-таки с возмущением констатируем, что если это был Бог, то Анатоль Максимович обращался с ним слишком по-хамски и мы бы на месте Бога, если это был Бог, вмазали бы ему как следует какой-нибудь там молнией, метеоритом, заразили бы его, ну мы не знаем там, какой-нибудь падучкой, трясучкой, превратили бы в пакостную гадину какую-нибудь, а то ведь это додуматься надо — на самого Бога руку поднять, если это, конечно, был Бог.

С другой стороны, если это все-таки был не Бог, то вел он себя по отношению к своим гостям прямо-таки не очень культурно (если это был не Бог) — с ним люди здороваются, добром его на вопрос просят ответить, а он себе пойло свое посасывает и вообще как бы никого вокруг него нету. Некоторая разозленность при таком некультурном поведении с его стороны (если это был не Бог) нам очень даже понятна.

— Значит, не скажешь? — окончательно решил покончить с этим вопросом Анатоль Максимович.

— Нет, — ответил человек в плетеном кресле. — Не скажу. И даже не проси. Приветливо улыбаться — пожалуйста, но на такие вопросы отвечать не буду.

— Тогда как же нам тебя в разговоре по имени называть?

Этот вопрос тоже почему-то огорчил человека в плетеном кресле, но огорчение свое он привычно подавил глотком из раскрашенного бокала и ответил:

— Зови меня просто — О'Ты. С большой буквы.

— С большой, так с большой, — покладисто согласился Анатоль Максимович. — Но ты-то… а, да, извини… я хотел сказать, О'Ты-то хоть точно все желания исполняешь?

— Да точно, точно, — с досадой ответил О'Ты. — Только не исполняю, а обладаю способностями исполнять. Я вам не бюро добрых услуг. Я тут на отдыхе и приема никому не назначал. Вы сами сюда приехали, добро, конечно, пожаловать и все такое.

Анатоль Максимович угрожающе посопел, прежде чем задать свой следующий вопрос.

— Я так понимаю, О'Ты, что ты никаких наших желаний исполнять не намерен, а просто так здесь сидишь, чтоб поиздеваться над нами. Правильно ли я тебя понимаю, уважаемый О'Ты?

— Ох, как это скучно! — в качестве ответа ответил О'Ты. — Что ж это всем так надо, чтобы кто-то их желания за них самих исполнял? Вам мало, что весь мир соткан из реализованных желаний. Это не только глубоко философская истина, но и физическая подоплека всего сущего во Вселенной. Истинно говорю вам — нет желания, достойного того, чтобы его исполнял за вас кто-то другой. Вот, например, ты, Анатоль Максимович, вот какое ты желание хочешь, чтоб я исполнил?

Анатоль Максимович был пойман врасплох и в этом расплохе несколько растерялся.

— Ну это… Ну как же… Чтоб, значит, опять в Глубоком Космосе ходить, дальние миры познавать, — ответил он недоуменно. — Что еще я могу желать?

— Но ты это уже и делаешь — без всякого моего на то вмешательства. Тебе помощь моя не нужна, Анатоль Максимович, а ведь ты, именно ты и был главным инициатором полета на мою планету. Ты даже на смерть пошел, лишь бы сюда попасть. Зачем?

Немного поразмышляв, Анатоль Максимович решил на этот вопрос не обижаться, поскольку издевку он в нем уловил, но не усмотрел. Он решил ответить честно, однако для этого, так уж оказалось впоследствии, необходимо было еще немножко поразмышлять. Но О'Ты времени на это ему не отвел.