Планета двойников - [9]

— Смотри, какая смелая и учись! — чуть отодвинулся от жены, — А где Ромка? Ромка! Пойду искать пострела, да не переживай Екатерина Васильевна, ты ж — казачка. Погладил жену по спине, рука собралась спуститься ниже, потом подумала-подумала и не решилась. С сожалением. — Разберёмся! — голос атамана приобрёл властность.

Оставил на попечение дочери жену, он вышел из куреня. Ромку он нашёл во дворе, сидящего на заборе. Тот, обернувшись к отцу, засыпал вопросами:

— Папа, а это джинн перенёс на собакинский пустырь этот дом? А зачем? А почему? А как? Папа, ты ничего не знаешь! А это джинн сделал!

— Это — суслик. Мы его не видим, а он есть! — буркнул Шатров-старший, потом односложно отнекивался и, с осмотрительным интересом, рассматривал подворье напротив.

Дом имел четырёхскатную крышу, крытую какой-то странной красно-коричневой черепицей. Штукатуреные стены были окрашены в бежевый цвет, так же выглядел флигель в два окна. Только флигель имел фронтон из особливых досок, и перед флигелем росли две пирамидальные вроде как пихты. Два окна дома были закрыты диковинными ставнями наполовину. Над домом и флигелем торчали радиовышки, на доме была какая то "тарелка" и белый ящик. Ещё был деревянный забор с бетонными столбиками, крашеный в зелёный цвет. "Домина с чудными секретами. А я созерцаю", — подумалось войсковому старшине.

— Папа, а это что? А что, это гудит? Оу! Атаман приподнялся на носочки и увидел — дорогу из асфальтобетона — как в Москве — и по ней со стороны центра станицы ехавший большой автомотор. Он сдёрнул Ромку с забора. "От греха подальше". Ромка даже зашипел от обиды, но папа сказал: "Цыц, малой!", и Рома послушался, только прилип к забору, со жгучим интересом, наблюдая за действиями машины и необычным поведением отца. "А папаня, будто, испугался! Пойду маменьке скажу". Но Шатров не был напуган, как он говорил станичникам, служившим с ним в 19-м донском казачьем полку: "Меня вид неприятеля успокаивает".

Прищурившись, атаман рассматривал машину, которая затормозив, свернула к, неведомо откуда появившемуся, дому. На дверце машины Шатров увидел надпись — "Почта ЕК". Из остановившегося автомобиля вылез шофёр, бритый, в не казачьей одежде, с разноцветными татуировками рук. "Ох, он же в бронежилете!" — сверкнула догадка. — "Как у тех янки, в Варшаве. My God. Devil. Я ж таки лично шефу жандармов присягнувся не разглашать, шо там було!" В это время другой — пассажир — быстро открыв калитку, атаман видел только голову и верхнюю часть тела, прошёл к дому. Отсутствовал "гость" минут пять. Много чего вспомнил атаман за это время, ещё отвлекала жена и Ромка, который завалил отца вопросами:

— Папа, а в доме люди есть? А в машине? А почему? А как? А зачем? А пойдём туда!.. И Катя не пустила супруга к машине. Поскольку забоялась. Да и не пошёл бы туда атаман. Карман БЖ водителя оттопыривали пистолеты, а у Шатрова только нагайка была. И только когда машина уехала, а бритый шофёр, Шатровым, ручкой помахал, атаману пришли мысли: "А может это "иваны", переодетые, с Ростова пожаловали провернуть свои делишки? Так не похожи на ростовских бандюкив. А смотра, ей-ей, не будет, возьму отгулы…"

После всего этого, пораженный атаман отбыл на службу, твёрдо решив по-быстрому разобраться со всей этой "почти чертовщиной", появившейся на вверенной ему территории. Правда, внутренний голос твердил, что всё будет нормально, эти соседи — союзники. А своей интуиции Шатров доверял. На все 146 %.

Глава 4

Когда машина остановилась, в весьма спутанных чувствах решил пойти переодеться. Жарко летом в подштанниках, судари и сударыни. "Еще сопреет кладка-то". Кладка только напряглась.

— Борн, ты воды захвати, холодненькой, — попросила чуть напуганная Эльза.

— Слушаюсь, мэм. А вы пока посидите, и не отсвечивайте, — скомандовал, вылез и пошёл по подворью. "Э, наверное, во флигеле никого нет — отец у меня там уехал в гости на хутор, жена и дочь, ещё не пришли — открываем дом. Ностальгировать будем потом". Но руки задрожали. Тоска и боль, до черноты в глазах, навалились: "Утраты, сплошные утраты". Еле-еле справился с замком и со своими чувствами.

Куртку и джемпер — на вешалку, ремень с пистолетом — на обувницу. Пробежался по комнатам, и эта пробежка отодвинула переживания о потерях близких. "О, а это кто дизайном занимался — Роман или Матильда?" Дизайн комнат — был. Спальня Лолиты — в розовых тонах, в зале — ЖК-телевизор "Sony" и немецкий электрокамин. В прихожей — музыкальный центр "Sony"; везде мягкая мебель, в кабинете — Михалыч — молодец! — компьютерный стол, шкафы — книжный и для одежды. Из одежды выбрал летние светло-зелёные брюки и рубашку — гавайку, светлые носки. Переоделся. На кухне из холодильника "Indesit" достал полтарашку минеральной воды. Закрыл его. Потом снова открыл и уставился внутрь: "Ты, Михалыч, тормоз, ха-ха, два раза, свет в холодильнике присутствует. Это раз, теперь ищи газ — это два-с. На чём ты чайник греть будешь, чайник?" Чайник бы грел на индукционной панели фирмы "Bosch". Электричество для чайников — подкинули. В общем — bon. "Я теперь — Корейко! А теперь, в машину, миллионщик. Ибо дамы пить хотят". На ноги надел коричневые мокасины из обувницы. Высокая тумбочка привлекла мой взгляд. Четыре такта её разглядывал.