Пламя под пеплом - [12]

Слово получает Хайка:

— Как бы ни было страшно наше ближайшее будущее, нельзя допустить, чтобы испытания застали нас как тысячу разрозненных и разъединенных одиночек. Нам надо держаться организованным коллективом.

В своей жизни, борьбе даже в самых трудных условиях мы останемся организованной частицей движения.

Нет сомнений, что нам предстоят тяжкие испытания — и личные, и общие как членам «Хашомера». Нельзя нам забывать, кто мы и какую приняли на себя ответственность. Мы отрезаны от Эрец-Исраэль, от движения и от товарищей в других городах и гетто. И все-таки мы не одиноки.

Сознание, что движение существует и действует в каждом из мест и наперекор всему и что мы — часть этого целого, прибавит нам сил и поддержит в нашей работе.

Слово берет Эдек:

— Нас мало осталось. И на тех, кто пока жив, лежит многократный долг. Несмотря на малочисленность, мы должны разделить силы. В любых условиях продолжим работу в гетто, с которым связаны и где есть масса молодежи, а ведь именно она должна быть объектом нашего внимания. Необходимо создать условия для минимальной безопасности товарищей. Будем изыскивать возможности в городе, на арийской стороне. Наша цель — не личное спасение «хашомеровцев», как бы дороги они нам ни были. Мы хотим обеспечить ядро актива, которое со временем сумеет продолжить нашу работу и принять на себя груз ответственности за движение.

Выступали и другие. Говорили о значении совещания, о новом периоде, который оно знаменует. До сих пор вижу мысленным взором лица моих товарищей, излучающие убежденность и благородство, их жесты, вижу каждую подробность. Светлые косы Ривки Медайскер, задумчивое лицо Янджи, дышащего энергией Эдека, нежные выразительные глаза Хадасы Каменецкой, черты Лизы Магун, жгуче-глубокий взгляд Рашки и много-много других. Все они проходят передо мной в трагическом хороводе. Все, из которых никого не осталось в живых. И которых никогда не забудет мое сердце.

В народной столовке на улице Страшунь 2, организованной юденратом, ежедневно отпускают суп беднякам гетто. Суп раздают раз в день, в обеденное время, но очередь собирается чуть свет. Десятки жалких, до ужаса исхудалых фигур безропотно проводят во дворе многие часы в ожидании миски горячего, большей частью, просто горячей воды, в которой летом плавает немного крупы, а зимой — огрызки мерзлой капусты.

Но столовка знает не только крики голодных людей да звон пустых мисок. Директор столовки — Соломон Энтин. Благодаря ему мы можем пользоваться помещением по ночам. Как это выручало нас впоследствии! Жалкая столовка превратилась в один из центров нашей работы.

Поздним вечером, когда большинство усталых жителей гетто уже забылось сном, один за другим прокрадываемся мы в маленькую комнату, которая здесь служит конторой, запираем за собой дверь, зажигаем свет. Лампочка разгоняет ночные тени и освещает рослые фигуры Мордехая Тенненбаума и Соломона Энтина, мужественное лицо Янджи и совсем еще детское личико Ривки Медайскер.

Янджа — спец по подделке удостоверений. Беззаветно предан он общему делу. В движении Янджа славился своим артистическим и музыкальным талантом, организацией хоров и ансамблей. Теперь он присаживается к столику, раскладывает свои инструменты и удостоверения, изучает фотографии наших «арийцев» и берется за дело, работая без передышки, с огромным напряжением. Трудно поверить, что это — тот самый Янджа, артист и певец…

На бланки старых свидетельств, подчищенных Ривкой, Янджа клеит новые снимки, мастерски дорисовывает недостающие полукружия «настоящих» печатей. В итоге у нас на руках имеются первоклассные удостоверения, не вызывающие никаких подозрений. Каждый такой документ проходил затем через множество рук и многие глаза тщательнейшим образом проверяли каждую деталь.

Все мы стали крупными «специалистами» в этой области. С первого же взгляда мы могли определить, новое свидетельство или старое, прошло оно «химчистку» или нет. Каждую печать мы изучали как опытные эксперты, и, в конце концов, наши мастера достигли такого совершенства, что даже нам самим нелегко было установить подделку.

Со временем благодаря этим документам в городе жили и работали родовитые, до седьмого колена, поляки-католики:

Эдуард Борковский (Эдек), Ян Станкевич (Соломон Энтин), а также караим Тамаров (Мордехай Тенненбаум).

На заседаниях координационного комитета решено было снабдить всех товарищей поддельными удостоверениями на случай акции или депортации.

А в гетто царит относительное спокойствие. Вот уже некоторое время не происходит ничего из ряда вон выходящего. Люди, пользуясь передышкой, начинают налаживать жизнь, проявляя при этом незаурядную волю и талант.

По инициативе учителя Олицкого в гетто основана школа. Здесь дети проводят большую часть дня до возвращения родителей с работы. Повсюду организованно борются с антисанитарией. На улицах продают кипяток для заварки чая.

А по вечерам можно уже видеть толпы гуляющей молодежи, заметить подчас и влюбленные пары. Их юные, полные жизни лица особенно выделяются на сером фоне. И бьет по сердцу их немой крик: мы молоды, верните нам весну нашей жизни!..