Пламя и Пыль - [10]

* * *

Фактолы поспешно удалились. Оставшиеся: лейтенант, капралы и я застыли в поклоне, пока за ними не закрылась дверь. Никто не знает, есть ли фактолам дело до того, кланяются им или нет, однако, я не собирался стать первым, кто нарушит эту традицию сразу перед тремя из них.

Лейтенант немного помедлила, молча сосчитав где-то до двадцати, прежде чем открыть дверь. Видимо она хотела убедиться в том, что фактолы действительно ушли, и решила не появляться в коридоре раньше времени. Думаю, ей, как и мне, в тот день с лихвой хватило поклонов. Стараясь не выдавать своих опасений, она посмотрела в одну сторону, в другую, затем, убедившись, что коридор пуст, и, проинструктировав капралов насчет моего освобождения, поспешила прочь по своим служебным делам.

Мое освобождение заключалось в возвращении кошелька с деньгами и остальных вещей, что находились при мне во время ареста. Среди них не было ничего опасного: лишь ключи, несколько орешков в тряпичном мешочке и светящийся кусочек кварца — подарок знакомой, Сенсата, которая сейчас била баклуши в роли Королевы-Ведьмы в каком-то занюханном мире Прайма. Тем не менее, Гармониум изъял все это в соответствии с уставом. Ведь если бы я был магом (а я им не был), то и безобидного клочка пуха могло быть достаточно, чтобы превратить всех в казармах в летучих мышей.

Пока я пристраивал кошелек на пояс, вошел допрашивавший меня сержант. Заметив меня, он сделал каменное лицо — видимо, не очень обрадовался моему освобождению. Вероятно, он придерживался теории, что ни в чем не виновных не существует. Гармониум есть Гармониум.

— Выходит, тебя отпустили, — сказал он, удостоив меня пристального взгляда. — Не больно-то радуйся, Кэвендиш. Тебе и твоему желторотому приятелю лучше не лезть в неприятности, я теперь за вами буду присматривать.

— Не могли бы вы сперва присмотреть за Иезекией… чтобы дать мне хотя бы минут десять форы?

— Да ты никак хочешь от него смыться? — Сержант задумчиво погладил бороду. — Будь ты мошенником, Кэвендиш, хотя я знаю, что это не так, ведь у тебя наверху есть хорошие связи, и друзья завсегда спасут твою шкуру, даже когда тебя стоило бы посадить. Но будь ты мошенником, то я бы решил, что ты хочешь кинуть своего подельника. Может быть, сбегать туда, где вы прячете деньги, и вынести все, пока парень не может тебе помешать.

Я уставился на него, не веря своим ушам.

— А знаете, сержант, вы явно работаете не по призванию. Скажите лишь слово, и я сведу вас с моими друзьями в издательствах. Им всегда нужны люди с буйной фантазией. Доброй вам ночи.

Мои слова не достигли цели. Я собирался высокомерно отвернуться и выйти вон из бараков с видом оскорбленного достоинства, но, к сожалению, сержант уже скрылся, не выслушав до конца и оставив меня наедине с дверью.

Закончив с кошельком, я направился к главному выходу. Как я уже сказал, ночка в казармах выдалась еще та; стражи сновали туда-сюда, поодиночке и группами — по коридору было невозможно протиснуться. Они спешили, и я спешил, но у них были дубинки и мечи, так что прижиматься к стене приходилось мне.

В конце концов, я добрался до выхода и оказался на ночной улице Сигила. Я остановился на ступенях, чтобы вновь вдохнуть воздух свободы, как вдруг из здания вывалился сержант, волоча за собой Иезекию.

— Вот ты где, Кэвендиш! — окрикнул меня сержант. — А ты не забыл своего друга?

— Привет! — прощебетал мальчишка, протягивая руку. — Здорово, что мы успели тебя найти.

— О, да, — мрачно выдавил я. — Просто замечательно.

* * *

Спустившись по ступеням, Иезекия помахал на прощание сержанту; тот махнул в ответ, и его маленькие глазки как-то странно сверкнули, как у игрока в вист, разыгравшего неожиданный козырь.

— Отличные ребята, эти стражи, — сказал Иезекия, не замечая, как мы с сержантом сверлим друг друга глазами. — Я предлагал им пропустить по стаканчику за мой счет в их любимой таверне, но они, видно, очень заняты расследованием пожара.

— Если тебе интересна ночная жизнь, — вставил сержант, — держись Кэвендиша. Я тут слышал, что госпожа Ирин назначила ему встречу в Праздничном Дворце.

— В Праздничном Дворце? — переспросил Иезекия с интересом.

— Вот спасибо так спасибо, сержант, — прорычал я. — Не пора ли вам уже пойти послужить и позащищать кого-нибудь другого для разнообразия, а?

— Доброй ночи, Кэвендиш, — самодовольно поклонился тот. — Уверен, вы составите друг другу славную компанию. — Тихо посмеиваясь, он проследовал внутрь казарм.

— Праздничный Дворец? — повторил Иезекия, схватив меня за руку. — Это какой-то грязный притон, где любят бывать жулики и преступники? Раз уж я в Сигиле, хотел бы я заглянуть в какой-нибудь вертеп беззакония.

— Праздничный Дворец — не вертеп беззакония, — произнес я с расстановкой. — Только потому, что он управляется Сенсатами, народ распускает про него самые нелепые слухи. Гляди сюда, я покажу тебе.

Я вытащил его на середину улицы, откуда лучше всего было видно небо. Как я уже говорил, над Сигилом нет неба как такового. Город представляет собой колесо, точнее его внутреннюю поверхность, окружностью около двадцати миль. Взглянув вверх, вы сможете разглядеть сквозь задымленный воздух противоположную сторону Сигила в пяти милях над головой. У Городских Казарм, где мы находились, было хорошо видно ярчайшую область ночного города — Праздничный Дворец. Он сиял гостеприимным желтым светом, а вокруг него толпились сотни огоньков поменьше: концертные залы, ночные заведения и, конечно, пара другая борделей, существовавших для того, чтобы удовлетворить горожан с запросами, не ограниченными простым желанием надраться разбавленным пивом в грязном трактире.