Пламя и кровь - [32]
«Вы немного опоздали, – будто бы ответил им принц, хотя и без гнева. – Эти самые мечи помогли умертвить моего брата Эйегона у Божьего Ока». По его повелению лордов немедля заковали в цепи, хотя многие из сторонников Джейехериса требовали казнить их на месте. В темницах к ним вскоре присоединились королевский палач, лорд-дознаватель, смотритель тюрьмы, командир городской стражи и четверо оставшихся при Мейегоре королевских гвардейцев.
Две недели спустя, когда в столицу прибыли с войском лорд Робар Баратеон и королева Алисса, в тюрьму бросили еще сотни узников. Всех их – будь то рыцарь, оруженосец, стюард, септон или простой солдат – обвиняли в одном и том же: пособничестве узурпатору Мейегору Таргариену во всех его преступлениях и беззакониях. Не пощадили и женщин: знатных леди, служивших Черным Женам, взяли под стражу заодно с горожанками, объявленными «шлюхами Мейегора».
Темницы Красного Замка были наполнены до отказа, и никто не знал, какая участь ждет заключенных. Всех, кто поддерживал узурпатора, полагалось бы признать изменниками и предать смерти. За это стояла королева Алисса, у которой Мейегор отнял двух сыновей. «Этих людей и судить незачем, – говорила она. – Они молча, без всяких возражений, смотрели, как моего Визериса подвергают жестоким пыткам, так зачем же выслушивать их теперь?»
Ее гневу противостоял Робар Баратеон, десница короля и Хранитель Государства. «Наказания они, бесспорно, заслуживают, – говорил он, – но если казнить их, то другие приверженцы Мейегора побоятся склонить колена». Придется ему, лорду Робару, ездить от замка к замку и выковыривать их оттуда огнем и сталью. «В конце концов это будет сделано, но какою ценой? Столь кровавое деяние ожесточит сердца́ против нас». Пусть узники предстанут перед судом, советовал он. Повинные в наихудших преступлениях будут казнены, другие же просто оставят заложников и отдадут казне часть своих земель.
Лорды молодого короля в большинстве своем признавали мудрость его рассуждений, но мнение лорда Робара могло и не возобладать, не вмешайся в дело сам Джейехерис. Четырнадцатилетний юноша сразу же доказал, что не станет сидеть сложа руки, пока другие правят от его имени. Взяв с собой мейстера, сестру Алисанну и горстку молодых рыцарей, он воссел на Железный Трон и созвал своих лордов. «Не будет ни судов, ни пыток, ни казней, – заявил он. – Страна должна знать, что я не такой, как мой дядя. С кровавой купели я свое правление не начну. Одни из вас пришли под мои знамена раньше, другие позже – пусть все остальные придут теперь».
Несовершеннолетний король не был еще помазан и коронован, посему его заявление не имело законной силы; решать что-либо без регентши и советников было также не в его воле. Но столь решительно и властно взирал он на всех с высоты Железного Трона, что лорды Баратеон и Веларион тут же поддержали его, а за ними и прочие. Лишь сестра Рейена осмелилась сказать «нет». «Они будут восхвалять тебя, когда на твою голову возложат корону, – сказала она, – как до тебя восхваляли дядю, а прежде отца».
Решение оставалось за регентшей, и королева Алисса, как ни жаждала она мщения, не пожелала идти наперекор сыну. «Иначе его сочтут слабым, – якобы сказала она лорду Робару, – а этого допускать нельзя. Именно это погубило его отца».
Вслед за этим тюрьмы стали понемногу пустеть. Узников, дав им сперва еду, питье и чистое платье, вводили в тронный зал по семь человек. Там перед взорами богов и людей они отрекались от Мейегора и клялись в верности его племяннику. Джейехерис каждого поднимал с колен, даровал помилование, возвращал земли и титул – впрочем, не совсем безвозмездно. Лордам и рыцарям предписывалось отправить на службу королю сына (если же у кого сыновей не имелось, то дочь). У самых богатых лордов, наподобие Тауэрса, Дарклина и Стаунтона, отчуждалась часть земель, прочие платили золотом за королевскую милость.
Оная милость простиралась не на всех. Дознавателя, палача и тюремщиков признали виновными в пособничестве Тианне из Башни, до смерти замучившей принца Визериса, бывшего одно время наследником и заложником Мейегора. Их головы и руки, дерзнувшие подняться на кровь дракона, принесли королеве Алиссе, чем ее величество осталась довольна.
Лишился головы также королевский гвардеец сир Маладон Мур. Его обвинили в том, что он удерживал леди Серису, первую жену Мейегора, в то время как другой гвардеец, сир Оуэн Буш, пытался вырезать ей язык. Королева якобы отбивалась так сильно, что клинок соскользнул и перерезал ей горло. Сир Маладон все отрицал, утверждая, что эта история выдумана и королева Сериса умерла единственно по причине своей «язвительности». Он, впрочем, сознался, что привел к Мейегору Тианну из Башни и стал свидетелем ее казни – а стало быть, кровью одной королевы все-таки себя запятнал.
Пять рыцарей из гвардии Мейегора оставались пока в живых. Двое из них, Оливер Бракен и Реймунд Маллери, вовремя перебежали к Джейехерису, но юный король справедливо заметил, что тем самым они преступили свои обеты, обязующие защищать короля даже ценой своей жизни. «Клятвопреступники мне здесь не нужны», – сказал он. Всех пятерых приговорили к смерти, но по просьбе принцессы Алисанны предложили помилование, буде они согласятся сменить свои белые плащи на черное облачение Ночного Дозора. Четверо – сир Оливер, сир Реймунд, сир Джон Толлетт и сир Саймонд Крейн – дали согласие и отправились на Стену.
