Пламя и кровь - [48]

Побледнев от гнева, Кейт встала и посмотрела ему прямо в глаза.

– Все упрекают меня в наивности, в неопытности, даже моя мать! Но упреки от тебя – это в голове не укладывается! Хочешь, оставайся здесь, а я пойду спать. Этот отвратительный вечер и так слишком затянулся. И можешь мне поверить – я больше никогда не приглашу сюда друзей.

– Подожди, Кейт. Попытайся хотя бы понять. Я люблю тебя и не хочу, чтобы за тобой волочились мужчины. При мысли о том, что в школе вы с Крейгом все время вместе, я схожу с ума.

– Правда? И что мне теперь делать? Уволиться, потому что ты что-то там себе нафантазировал? Найти работу в другой школе и ждать, когда это повторится с кем-нибудь из новых коллег? Если ты собираешься страдать от ревности, предупреждаю – я этого не потерплю.

– Ты все утрируешь!

– Почти нет.

– Ты не можешь не замечать, что Крейг прямо поедает тебя глазами.

– Ну, где уж мне это заметить, я ведь круглая дура!

– Кейт, я ненавижу этого типа.

– А мне плевать! – крикнула она.

Никогда еще он не видел ее в таком гневе. Настаивая, он мог спровоцировать взрыв, который будет трудно забыть – и ей, и ему. И, однако, он невольно подумал, что причиной такой неадекватной ярости Кейт была искренняя привязанность к Крейгу.

Он догнал ее, когда она уже выходила из гостиной, и, схватив за руку, повернул к себе.

– Дорогая, пожалуйста…

Он хотел обнять ее, но она резко его оттолкнула.

– Я никогда не думала, что у нас будут ссоры, Скотт. Но это уже вторая, и по тому же поводу. Твои подозрения оскорбительны для меня, ты хотя бы это понимаешь? Я буду вспоминать о них каждый раз, входя в учительскую! Я не знаю, чего ты ждешь от меня. Может, я должна следить по возвращении из школы за каждым своим словом, чтобы, не дай бог, не разозлить тебя и не вызвать новый приступ ревности? Я не хочу так жить!

И она разрыдалась, утирала слезы кулаками, как ребенок. Обескураженный, Скотт попытался привлечь ее к себе и успокоить, но она вырвалась из его объятий. Он услышал, как она бежит по коридору, а потом поднимается по лестнице. Скотт бросился за ней, перепрыгивая через несколько ступенек. Догнав Кейт уже наверху, он обхватил ее сзади и прижал к себе.

– Умоляю тебя, – тихо сказал он, – не убегай…

Обнимая ее, Скотт чувствовал ее тяжелое дыхание, бешеный стук сердца. Он поцеловал ее в шею, за ухом, в плечо. Она была такой уязвимой, такой чувствительной, какое право он имел доводить свою жену до слез? Сквозь ткань платья он чувствовал жар ее тела, напряженные мышцы. От растрепанных волос все еще исходил аромат духов. Его внезапно охватило страстное желание. Ему хотелось овладеть ею прямо там, на верху лестницы, и он прижал ее к себе еще сильнее.

– Отпусти меня, Скотт, – холодно сказала Кейт.

Сделав над собой усилие, он позволил ей высвободиться. Она обернулась, ее лицо было замкнутым, загадочным. Поняв, что она ждет от него чего-то конкретного, он сдался.

– Ладно, – вздохнул он, – прости меня, я был отвратителен. Обещаю больше не говорить об этом.

Он заметил, как она сразу расслабилась и даже попыталась улыбнуться.

– Ты говоришь так, потому что хочешь заняться любовью?

– А еще потому, что это правда. Я свое слово держу.

– Если забудешь, я тебе напомню.

Теперь она сама подошла к нему и обняла. Скотт нагнулся, поцеловал ее, и так они долго стояли, обнявшись.

Когда он приподнял край ее платья, она только прошептала:

– Здесь?

– Все спят. И мы все-таки женаты.

Во мраке галереи ее глаза блестели, и он понял, что она не будет против.

7

«Что касается имущества, которое будет принадлежать мне на день моей смерти, я желаю, чтобы оно было разделено между моим единственным сыном Скоттом и моей супругой Амели согласно действующему законодательству, за исключением ружей, которые я завещаю моему двоюродному брату Дэвиду, и карманных часов, принадлежавших моему отцу, которые я завещаю моей сестре Мойре».

Нотариус поднял голову и обвел взглядом собравшихся. Амели сопровождали адвокат Брюс Форбс и Джон, которого она попросила поддержать ее морально. Скотт приехал с Кейт в надежде, что она утихомирит мать в случае конфликта. И наконец, здесь были Дэвид и Мойра, поскольку они были упомянуты в завещании.

– Удалось ли вам составить список имущества, которым владел сэр Ангус Джиллеспи? – поинтересовался адвокат.

– У меня есть полный список. Наличные деньги на сберегательном и текущем счетах, сельскохозяйственные угодья, приобретенные в последнее время, а также некоторая часть акций винокурни в Гриноке.

– Некоторая?

– Точные цифры указаны в документе, который я вручу каждому из вас.

– А винокурня в Инверкипе?

– Она не являлась акционерным обществом.

– А прядильная фабрика?

– Она ему никогда не принадлежала, это собственность мистера Скотта Джиллеспи, который унаследовал ее от своей матери – Мэри.

Адвокат закатил глаза, а потом с вызовом заявил:

– Я хотел бы ознакомиться со всеми документами по передаче акций винокурен, с указанием сумм, дат и уплаченных пошлин.

– Я подготовлю вам копию, – бесстрастно ответил нотариус.

– Полагаю, вы понимаете степень потрясения и разочарования миссис Амели Джиллеспи. Тот факт, что покойный супруг почти полностью лишил ее имущества, завещав все сыну, но никогда не сообщал о таком намерении, выглядит очень странно.