Пламя гнева - [48]

Но майор был за решительные действия. Он назначил штурм форта на утро следующего дня.

Люди расположились на отдых. Всю ночь вокруг них в лесу шныряли какие-то тёмные фигуры, в ветвях деревьев слышался то крик совы, то хохот обезьян, а наутро орудия, шедшие на конной тяге, оказались неподвижными, так как во всех орудийных упряжках были перерезаны постромки, а из фур с боевыми припасами непонятным образом исчезли восемь ящиков патронов последнего образца.

Шоссейная дорога на подходах к форту шла по высокой насыпи, похожей на плотину. Слева к насыпи почти вплотную подступало море, с правой стороны тянулся лес.

Ван дер Фрош склонен был не выводить людей на шоссе, чтобы не подставлять их под огонь фортовых пушек, а попытаться приблизиться к форту лесом.

— Лес в этих местах топок, по лесу не пройдут ваши орудия, капитан, — возразил де Рюйт.

Ван дер Фрош располагал четырьмя девятидюймовыми мортирами. Для пробития бреши в толстой фортовой стене мортиры не годились, зато ядра их, летя по крутой дуге, перелетали через стену и навесным огнём могли причинить большие разрушения внутри форта.

— Я полагаю, что надо выйти на шоссе, — сказал де Рюйт. — Вооружение форта я знаю хорошо: мятежники располагают только двумя старыми, оставшимися в этих местах ещё от португальцев пушками; эти пушки бьют не дальше, чем на двести шагов. А ваши мортиры достанут их и за четыреста, капитан!

Майор приказал людям выкатывать мортиры на дорогу.

Они не успели установить орудия и навести прицел.

В обеих башнях форта повернулись стволы пушек, грянул двойной залп, и пушечные снаряды разворотили насыпь в двух шагах впереди вышедших на шоссе артиллеристов.

— Вот так чёрт! У них дальнобойные пушки! — удивился майор.

— Неужели бантамцы успели присоединиться к ним?

Он приложил к глазам бинокль.

Длинные стволы гаубиц торчали из фортовых башен, а над стеной он увидел сотни голов в военных фуражках.

Майор готов был бы поклясться, что он различает значок 2-го Бантамского полка над козырьками.

— Значит, они успели пробиться в форт!.. Огонь! — скомандовал майор.

Повстанцы ответили новым залпом, убили двух артиллеристов и вывели из строя мортиру.

— Их орудия сильнее наших! — озабоченно сказал Ван дер Фрош.

— Построить завал и открыть огонь! — приказал майор.

Сапёры и часть пехоты вышли на дорогу впереди пушек. Они быстро разобрали камень шоссе, сложили низенькую стенку, залегли за нею и открыли ружейный огонь.

Но повстанцы были хорошо укрыты. Головы на стене попрятались. Голландцы почти никого не могли достать за крепкой стеной, а из амбразур в ответ им полетели меткие пули.

Трупы десятка голландских солдат скоро устлали шоссе впереди орудий.

— Бантамцы хорошо стреляют. Издавна славились! — вздохнул Ван дер Фрош.

— Содержать туземную армию в этой стране — то же самое, что хранить порох в подвале собственного дома, — пробурчал майор.

Он приказал пехотинцам отойти обратно в лес.

— Я попробую с ними поговорить, — сказал де Рюйт. — Надо узнать, чего они хотят.

Он выслал вперёд сержанта с белым платком на шесте.

В форту поняли сигнал. Стрельба прекратилась, много людей сразу поднялось на стену, потом, по чьему-то знаку, все ушли; остались только трое: два темнолицых невысоких малайца в зелёных саронгах — майор готов был бы поклясться, что уже видел их среди мятежников Суматры, — и посреди них третий, повыше и посветлее лицом, повидимому начальник, в красной с оранжевым повязке и солдатском поясе.

— Пускай кто-нибудь из вас выйдет к нам сюда для переговоров! — крикнул де Рюйт.

Он увидел улыбку на смуглом лице яванца.

— Мы не выйдем к вам, — сказал яванец. — Наши отцы и старшие братья ещё хорошо помнят, как ваш генерал де Кок зазвал к себе для переговоров в лагерь нашего Дипо Негоро, вождя повстанцев, как он обманул его и предал.

— Да, да! Многие ещё помнят!.. — десятки голов поднялись над стеной.

— Не ходи, Ардай! Не ходи к ним!.. — зашумели голоса.

Майор хотел, выругаться, но промолчал.

— Спросите, чего они хотят, — шепнул ему Ван дер Фрош.

— Чего вы хотите? — раздражённо крикнул майор.

Повстанец в солдатском поясе ступил вперёд.

— Убирайтесь прочь с нашей земли! — громко, на голландском языке ответил повстанец.

Это был Ардай, яванский крестьянин, прошедший через службу в туземной армии и кабалу голландской плантации.

— Мы требуем свободы, — продолжал Ардай, — ухода чужеземцев из нашей страны.

— Это невозможно! — сказал майор. — Неужели вы думаете, что вы, бунтовщики, можете ставить такие требования нам, хозяевам этой страны?

— Возвратить землю крестьянам, — сказал Ардай. — Прогнать плантаторов. Весь урожай какао, сахара, риса, кокосовых орехов разделить между теми, кто его растил.

— Да, да!.. — руки поднялись над стеной, снова показались головы.

— Вы все рехнулись! — закричал майор. — Завтра сюда придут новые войска. Вас сотрут в порошок. Сдавайте форт, если хотите спасти свои головы. Знаете ли вы, что в Батавии уже заседает военный совет?

— Мы не знаем Батавии. Мы знаем нашу старую Джакарту, — ответил ему спокойный голос. — Там тоже живёт наш народ. Он не даст стереть нас в порошок.

Вялые светлые глаза майора вдруг сделались бешеными.