Пламя давних пожаров - [26]
Но 15 ноября в город приехал Такайшвили. Первым делом он заявил, что «в Елисаветпольскойгубернии все спокойно, и он слагает миссию военного генерал-губернатора». В тот же день елисаветпольцы братья Хачатуровы были убиты под станцией Даль-Маметлы татарами. Глядя на бездействие полиции, армяне говорили: «Что же это такое! Чайкендцев убили, под Алабашлы тоже убили армян, дойдет очередь и до нас!». Затем город наполнился татарами, но по случаю праздника (байрам) на это не обратили внимания. Одновременно распространился слух о новом «злодеянии армян»: в ночь на 18 на дороге под городом неизвестные напали на четырех татар (двух убили, двое спаслись). «Убийц я не видел, — говорил один из спасшихся, — но кто другой мог убить, как не армяне!» («Т.П.», 23.11.1905). А ясным и теплым утром 18 ноября, около 10 часов, на татарском Шайтан-Базаре послышались первые выстрелы. Началась паника, лавки закрылись, народ бросился врассыпную… о дальнейшем сохранились красочные воспоминания некоего русского чиновника («И.О.», 23.11.1905):
«Выстрелы учащались… Полицейские бегали среди ошалелой публики, полицмейстер кричал, приказывал, махал руками… Через минуту я увидел среди разбегавшейся по улицам публики татар с огромными кинжалами в руках и на моих глазах один из них ударил кинжалом бежавшего мимо, обезумевшего от страха мальчика. Затем я видел, как свалился после выстрела у лавок какой-то старик… Бежали чиновники, их остановил татарин с револьвером. Один из чиновников начал творить крестное знамение, потом все были отпущены… Стрельба шла по всему городу, метались чапары, бежала кучка солдат, стреляли полицейские… Все кричало, все было в полном смятении. Передо мной на углу полицейский палит из револьвера в кого-то на базаре. Падает человек в сером и корчится. „Ирмен?“… спрашивает его желтобородый пробегающий мимо татарин, а тот вновь закладывает патроны… Бегу за угол — меня хватает татарин и толкает в какую-то грязную лавку. Во дворе лавки стоят несколько вооруженных татар, у всех озверелые лица, огоньки бегают в глазах. Снова иду на улицу и вижу офицера, тот хватает меня и ведет к штабу, но в меня целится на углу какой-то молодой татарин. Я — чиновник, был в форменной фуражке и тужурке, но и эти атрибуты не помогли, если бы не бросился ко мне помощник пристава — один татарин и не защитил своим корпусом. „Моего пристава уже убили“ — хрипит он (пристав Осипов, армянин, был убит 18-го утром).
Очутившись в штабе зеландского полка, я нашел там массу людей всякого звания, с улицы, из лавок и из гостиниц доставляемых под охрану, буквально, 5-ти солдат… раненые корчились во дворе штаба на голой земле; ни докторов, ни аптечных средств не было. Принесли 2-х убитых. Публикой из армян наполнили подвальный этаж. Канцелярия занята была чиновниками всех ведомств. Там плакали дамы, кричали дети, изливали злость мужья. Вся эта масса людей — людей, дрожащих от нервной лихорадки — рвалась к своим, оставшимся в домах и квартирах беззащитных… Появились пушки, около пушек по пяти солдатиков, но пушки ровно ничего не изменили. Мимо этих смертоносных орудий с усмешкой спешили на грабеж татары.
Пожар в Елисаветполе начался около 12 ч. дня. Горели сначала на татарском базаре армянские лавки. Там же начался грабеж. Генерал Такайшвили с сотней казаков поехал на фаэтоне на татарскую площадь к мечети. Пожар все разрастался и к вечеру принял грандиозные размеры. Часа в 4 ген. Такайшвили появился около штаба зеландского полка. Разгром лавок был в полном ходу; на глазах этого „умиротворителя“ разбивали магазины. Как муравьи, непрерывной цепью шли татары всякого возраста к лавкам с мешками, шли вооруженные и берданами и револьверами, взбирали товар и разносили по всем направлениям совершенно спокойно. Около пушки стояли солдаты, стояли офицеры… На мой вопрос офицерам: „почему они не приказывают солдатам останавливать людей, с явно награбленным имуществом в руках“ мне ответили: „нам запрещено вступать с публикой в какие-либо переговоры, и делать распоряжения помимо наших начальников относительно обывателей“.
„Вон стоит сам генерал-губернатор, — продолжал офицер, — обратитесь к нему“.
Около лавок стоял действительно ген. Такайшвили и спокойно разговаривал с толпой, а кругом шел грабеж. Тащили материи, тащили кровати, тюфяки, лампы… Пожар пожирал лавку за лавкой, магазин за магазином… Татары обливали армянские постройки в татарской части керосином и жгли… Пожар был виден и в армянской части, горели татарские постройки.
Выстрелы были изредка весь день и ночью. Пожар продолжался всю ночь, и 19-го ноября город еще горел; на просьбу чиновников, обращенную к генералу Такайшвили, о защите он ответил отказом. Женщина пришла к нему и заявила, что ворвались татары, все ограбили, просит охранить и помочь… отказано.
„Я охраняю город, — с олимпийским спокойствием бросает генерал слова убитой горем женщине, — мне нельзя охранять частных лиц“.
„У меня мать старуха, муж в Шуше, на службе отец… защитите.“
„Я сказал“, - отрезывает генерал и уходит.» («Т.Л.», 1.12.1905).
Офицеры, возмущаясь поведением Такайшвили, говорили автору, что они на месте генерал-губернатора усмирили бы в 2 часа.
Предсказывать будущее своей страны — неблагодарное дело. Очень сложно предугадать дальнейший ход событий и тем более на столько лет вперёд, поскольку необходимо учитывать множество параметров. Но можно быть уверенным только в одном: к 2050 г. Украина кардинально преобразится. Она либо распадётся, а её территории поглотят более сильные соседние государства, либо же выйдет из состояния депрессии и начнёт грандиозное шествие по миру. Третьего не дано. Учитывая современное состояние Украины, вероятность второго сценария невелика, но именно его осуществления панически боится как Европа, так и Россия.
Королева огромной империи, сравнимой лишь с античным Римом, бабушка всей Европы, правительница, при которой произошла индустриальная революция, была чувственной женщиной, любившей красивых мужчин, военных в форме, шотландцев в килтах и индийцев в тюрбанах. Лучшая плясунья королевства, она обожала балы, которые заканчивались лишь с рассветом, разбавляла чай виски и учила итальянский язык на уроках бельканто Высокородным лордам она предпочитала своих слуг, простых и добрых. Народ звал ее «королевой-республиканкой» Полюбив цветы и яркие краски Средиземноморья, она ввела в моду отдых на Лазурном Берегу.
Древнее Перу – это страна легенд. Одна из них – самая невероятная и вместе с тем удивительно правдивая – повествует о саде, украшавшем некогда столицу империи город Куско. Империя эта была самой могущественной, самой большой и к тому же самой многонаселенной из всех когда-либо существовавших у индейцев. Вместе с инками древнеперуанская культура, прошедшая путь чрезвычайно сложного развития, достигла своей блестящей вершины всего лишь за одно столетие.С падением империи Чиму инки наконец устранили своих самых последних соперников.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга воспоминаний австро-венгерского офицера о действиях речной флотилии на Дунае в годы Первой мировой войны. Автор участвовал в боевых действиях с момента объявления войны до падения Австро-Венгерской империи, находясь на различных командных должностях вплоть до командующего Дунайской флотилией.Текст печатается по изданию — «Австро-венгерская Дунайская флотилия в мировую войну 1914―1918 гг.» Л.: Военно-морская академия РККФ им. тов. Ворошилова, 1938 — с незначительной литературной обработкой, касающейся, главным образом, неудачных и архаичных выражений, без нарушения смысловой нагрузки.
Боец легендарного 181-го отдельного разведотряда Северного флота Макар Бабиков в годы Великой Отечественной участвовал в самых рискованных рейдах и диверсионных операциях в тылу противника — разгроме немецких гарнизонов на берегах Баренцева моря, захвате артиллерийской батареи на мысе Крестовый и др., — а Золотой Звезды Героя был удостоен за отчаянный десант в южнокорейский город Сейсин в августе 1945 года, когда, высадившись с торпедных катеров, его взвод с боем захватил порт и стратегический мост и, несмотря на непрерывные контратаки японцев, почти сутки удерживал плацдарм до подхода главных сил.Эта книга вошла в золотой фонд мемуаров о Второй мировой войне.