Пламя Атлантиды - [67]

Лесной массив закончился неожиданно резко, и теперь их путь пролегал по травянистой равнине. Сумерки замерли в одной точке, не позволяя рассмотреть больше, да и узкий периметр прорехи скрывал видимость. Кажется, ему все же удалось задремать под мерное покачивание повозки, а когда он открыл глаза, первые солнечные лучи озарили притихший пробуждающийся мир. Как оказалось, здесь присутствовали аналоги окон, и когда одна из девушек потянула за резные шнуры, повозку залило призрачным светом яркого солнца. Савичев буквально подскочил на месте, прогоняя остатки полусна, завороженный открывшейся взору картиной.

Вдалеке виднелась ласковая гладь океана, лучи занимающейся зари превратили его в расплавленное золото. Высокие опоры акведуков расходились стрелами в стороны, крыши и дворцовые купола города еще тонули в утреннем тумане — его трудно было рассмотреть издалека. Гряда невысоких гор тянулась дугой к подножию Атланты. «Полуостров», — отметил Савичев, не в состоянии оторвать глаз от этого первозданного великолепия. Больше всего на свете он сейчас жалел о том, что при нем не оказалось хотя бы старого мобильного телефона с самой простейшей камерой. Если бы ему удалось запечатлеть это великолепие!

Со злости он ударил кулаком по дощатому полу. Ему даже не пришло в голову, что этот телефон у него бы отобрали в первую очередь. Пока же Савичев подавил вспышку негодования и жадно вглядывался в древнюю архитектуру. Аналогия с Дубаем и отелем «Парус» уколола воспоминанием. Он непроизвольно успел разделить свою жизнь на «до» и «после», и сейчас его цивилизованный мир, такой далекий и недосягаемый, казался практически сном. Даже мысль о том, зачем он со скрупулезностью ученого отмечает детали архитектуры и природного ландшафта, вызвала недоумение. Что, если он никогда не сможет вернуться?

Колеса повозки коснулись крупной брусчатки ближайшего акведука, стук копыт смешался с шелестом волн и криком чаек. Океанская свежесть бодрила, оседая солью и запахом водорослей на губах. Возможно, ему стоило переживать о предстоящей встрече, или хотя бы предвкушать встречу с героиней найденных летописей, но пейзаж за окном не оставлял шанса иным размышлениям. Дмитрий даже разочарованно вздохнул, когда городские ворота распахнулись, и повозка въехала в пробуждающийся город древнейшей империи. Океанская панорама оказалась скрыта за светлыми стенами строений.

Меньше всего Савичев переживал о том, чем в итоге обернется для него это знакомство с матриарх великой империи. Настолько, что цинично улыбался внутренне на слова Роксаны о том, что попадет в гарем этой варварской королевы в качестве экзотического подарка. Заочно относился к этой невообразимо возвышенной и прекрасной красавице как к очередному объекту своих исследований и источнику важной информации.

Сейчас его пытливый ум ученого анализировал увиденное, фотографировал в памяти для дальнейшего описания на страницах научной работы, а куда сильнее он переживал за отсутствие фотоаппарата, чем за новый виток в собственной судьбе.

Он знал, что нравы империи отличались повышенной жестокостью, что в мужчинах, если они не были рождены в аристократических кланах, древние феминистки видели исключительно безмозглый скот и источник плотского удовольствия (притом, если повезет), но сейчас, вглядываясь в надменные лица горожанок, которые уже заполнили обширную площадь в столь ранний час, отказывался в это верить. Казалось, отбрось античные декорации высоких зданий, отсутствие технического прогресса и непривычный уму мелодичный язык, — и окажешься на театрализованном шоу показа мод. Разных возрастов, разного цвета волос и телосложения девы империи выглядели подобно ангелам. Красота этой расы поражала воображение. Их законы не признавали кровосмешения. Браки здесь именовались "вольными союзами", и избранниками прекрасных амазонок становились достойные воины отдаленных земель. Самые красивые дети всегда рождаются в союзах разных национальностей.

Некоторые женщины были в кожаных латах-ремнях с оружием. Другие — в тяжелых шелках и драгоценных украшениях. Изредка в толпе встречались мужчины, но лишь немногие из них вышагивали рядом с горожанками, как равные — большая часть их жалась к стенам домов, уступая дорогу женщинам, склонившись в подобострастных поклонах.

Рядом с ними поравнялась колесница. Совсем юная белокурая девушка в темно-синем одеянии из мерцающего шелка грациозно возлежала на богато расшитых подушках, с умилением наблюдая за спутником — белокожем мужчиной в богатом одеянии, который стоял, удерживая одной рукой поручень колесницы, а другой прижимая к себе белокурую девчушку трех зим отроду, и что-то нашептывал ей на ушко. На его лице играла улыбка счастливого семьянина. Светловолосая красавица скользнула незаинтересованным взглядом по повозке и поймала взгляд Савичева. Дмитрий успел заметить, как на ее безмятежном личике дрогнула тень недоумения и возмущения.

Скучающая в углу повозки Оцилла, проследив за направлением взгляда пленника, презрительно улыбнулась.

— Рабам, осмелившимся воздеть очи на деву аристократической крови, грозит ослепление раскаленным острием меча.