Пламенное небо - [71]

Пара «мессов» все время кружит над нами. Противник явно выжидает, не использует высоту и не атакует. Вскоре на солнце сверкнули крылья еще двух машин. Прикрываясь облаками, они подбираются поближе. Докладываю Рязанову о появлении второй пары, а тут с высоты на большой скорости на нас устремляется первая пара. Рязанов круто разворачивается ей навстречу, но этим спешит воспользоваться вторая пара — она молниеносно набрасывается на уходящие «илы».

Да, следует отдать должное вражеским пилотам. Они отлично согласовали свои действия. Замысел неприятеля для нас ясен. Одна пара отвлекает на себя верхних истребителей, вторая тем временем проскакивает через заслон и наносит удар по штурмовикам. Фашисты только ждали удобного момента, когда наша кильватерная колонна вытянется на прямую: тогда на нее удобнее пикировать.

Теперь успех боя зависит от четкости нашего взаимодействия. Резко разворачиваюсь на пару немецких летчиков, устремившихся к штурмовикам. Задние «яки» оказываются впереди меня и своим маневром упреждают атаку «мессеров». Прицельная очередь Михаила Погорелова — и один самолет врага, задымив, идет к земле. Остальные, видя участь первого, прекращают атаки и уходят вверх, злобно поблескивая желтыми законцовками крыльев, на которых, как жирные пауки, чернеют кресты.

Все попытки фашистов дезорганизовать наше прикрытие и нарушить взаимодействие не имели успеха. Всякий раз, как только они устремлялись к штурмовикам, мы отбивали их резкими лобовыми атаками, не оставляя «илы» без прикрытия. Все атаки их от Карачева до аэродрома посадки были безуспешными. Итак, абсолютно ясно: запас тактических приемов противника исчерпан.

Отточенное взаимодействие групп тактического назначения и пар истребителей, осмотрительность при выполнении задания, чувство крыла соседа — штурмовиков— это и было наше главное оружие.

Итак, мы научились взаимодействовать и теперь как бы ограждены от многих неприятностей. Нас нельзя разобщить. В любой ситуации мы можем быстро восстановить нарушенный боевой порядок, согласовать свои усилия в атаках. Немаловажно не впадать в самоуспокоение, не поддаваться самоуверенности. Бывало, к сожалению, и такое, особенно тогда, когда в учебе и в бою упускался из виду какой-либо элемент или способ боевых действий. В данном случае речь пойдет о том же взаимодействии, но уже в более крупном масштабе; не между нами — истребителями, а между бомбардировщиками и самолетами нашего полка.

Неприятный случай, о котором я хочу рассказать, произошел, 24 августа. Мы перебазировались на другой аэродром и вскоре получили боевой приказ. Весь полк в готовности номер один находился в самолетах в ожидании подлета больших групп ДБ-Зф. Вот-вот они пройдут над нашим аэродромом, и тогда мы, в соответствии с планом взаимодействия, пристроимся на флангах и сзади для сопровождения их за линию фронта. Однако время идет, а подопечных не видно и не слышно. Наконец сигнал на вылет: три зеленые ракеты. Поднимаемся, ищем машины в воздухе. Поблизости их нет. Группа не вышла на наш аэродром, как было условлено, а, уклонившись от маршрута, полетела на цель без сопровождения. Днем ДБ-Зф для «Фокке-Вульф-190»— мишень лучше не придумаешь.

По радио получаем команду:

— Срочно на помощь бомбардировщикам!

Район удара известен: Брянск, Цементный, Дятьково. Бросаемся туда.

Западнее города Жиздра видим несколько вздымающихся кверху факелов. А вот, словно большие белые грибы, парашюты. Это спускаются вниз наши товарищи. Сердце сжимается от боли. Что ждет их на территории, захваченной врагом?

Собираться всем полком уже нет времени. Как взлетели четверками, парами и в одиночку, так и вступаем в бой, пренебрегая опасностью. С ходу набрасываемся на врага. Опьяненные легкой удачей, «фоккеры» носятся, как одержимые.

Выбираю одного из них, густо размалеванного, и всаживаю в него очередь из пушек и пулеметов. Фашист, перевернувшись через крыло, идет вниз, оставляя за собой полосу черного дыма. Два других, прижав меня к лесу, бьют из восьми пушек. Снаряды, словно огненные стрелы, прочерчивают синеву неба справа и слева. Неожиданно трещит обшивка фюзеляжа. «Ну, Иван, — думаю о себе, — вот и пришел тебе конец». Превозмогая перегрузки, резко тяну машину в левый боевой разворот. В глазах темнеет. Отпускаю ручку, чтобы не сорваться в штопор, ведь рядом земля. Вижу два «фоккера», они преследуют меня на вертикали. Быстро перехожу в лобовую атаку, чтобы не дать им зайти в хвост. Помогает мне 37-миллиметровая пушка. Я открываю огонь, и вражеские истребители, словно мячики, отскакивают от меня в разные стороны. Управляемым переворотом и крутым пикированием ухожу к своим.

Бой закончен. Обидно и больно за погибших и без вести пропавших товарищей.

Причины нарушения взаимодействия между бомбардировщиками и истребителями расследовались специальной комиссией, прибывшей из Москвы. Было установлено, что нашей вины в забвении элементарных правил боя нет.

Вот уже несколько дней мы не летаем, а приводим себя в порядок, готовясь к перебазированию.

На новом месте — близ города Сухиничи — размещаемся совместно с штурмовиками. Такое решение, очевидно, принято не случайно. Его цель— упрочение живых связей летного состава частей. Это, как известно, неотъемлемый элемент взаимодействия.