Пламенное небо - [67]

Идем на сближение. В разрывах облаков промелькнула группа «фоккеров». Это они, «надежда» Гитлера. Противник, тоже заметив нас, снова ушел в облака.

Мы ныряем в разрывы, чтобы лучше осмотреться и не допустить внезапного нападения врага. Над нами ярко светит солнце, но между облаками, к моему удивлению, никого нет. Снова пробиваемся сквозь небольшое «окно» и теперь уже натыкаемся на знакомую четверку— в поисках нашей группы «фоккеры» растянулись. Передаю по радио Богомолову, Шкворунцу и Домогацкому: «Прикройте, атакую крайнего».

Огонь из пушек и пулеметов пришелся по кабине фашиста. Самолет вспыхнул, перевернулся через крыло и устремился к земле в районе поселка Васильевский. Уцелевшие три машины противника вновь ушли в облака.

Время на выполнение задачи истекло, и мы возвратились на свой аэродром. Не успели доложить, как наземные войска тут же вновь запросили прикрытия. Летчики помогли механикам дозаправить машины. Без задержки взлетели уже восьмеркой. Внизу видим танковый бой. С земли к небу встают черные столбы дыма. Набираем высоту, на большой скорости прочесываем пространство. Район прикрытия — Локня, Скородумка. В группе пары: Рязанов — Щерба, Лещенко — Никонов, Степаненко — Богомолов, Шкворунец — Домогацкий. Линия фронта загибается на юго-запад, как бы. стягивая кольцо вокруг Орловского выступа. Фашистские войска, упорно сопротивляясь, откатываются к Карачеву.

Навстречу нам направляется большая группа самолетов — бомбардировщики под прикрытием истребителей. Рязанов с ходу устремляется к бомбовозам, мне приказывает сковать боем «фоккеры». Прямо на развороте ловлю одного на прицел. Длинная очередь, — и фашист вспыхивает. Однако остальные одиннадцать набрасываются на нас сверху. Четверкой становимся к вираж.

В это время Рязанов отражает атаку «хейнкелей» и спешит к нам на помощь. Его четверка набрасывается на «фоккеры». Те, заметив опасность, переворотом уходят вниз.

— Спасибо, Алеша, выручил, — кричу Рязанову по радио.

— Ничего, Ваня. Свои люди, сочтемся, — смеется он. — Смотри, как «фоккеры» сыплются, словно горох!..

Преувеличивает, конечно, но «фоккеры» действительно не выдерживают атак сверху. Они уходят пикированием вниз в надежде, что, имея больший вес, чем «яки», опередят нас в скорости.

Бой закончился. Мы сбили несколько бомбардировщиков. Однако не обошлось без потерь и у нас. На аэродром не вернулись два молодых летчика. Как выяснилось позже, они потеряли ориентировку. Местность действительно была весьма сложной для ориентирования: сплошные лесные массивы. Новый район предстояло хорошо изучить, чтобы в дальнейшем избегать небоевых потерь.

Эти два боя особенно памятны для меня. В них я выступил в новой должности командира эскадрильи. Правда, пока командовал лишь звеном, восьмерку поручалось вести Рязанову. Психологически было рискованно назначать в первый же бой мою эскадрилью. Нужно было, чтобы я маленько «пообтерся», привык, не проявлял бы вдруг «прыть», как это иногда бывает с молодыми командирами, которые, желая проявить себя в первых же боях, чрезмерно увлекаются, и это кончается для них поражением. К тому же, в авиации нередко сам командир полка водит эскадрилью, если этого требуют обстоятельства.

Я очень благодарен командованию, которое внимательно подходило к вводу в должность каждого нового командира, меня в том числе.

Новая должность выдвигала новые задачи. Прежде всего на меня возлагалась ответственность за обучение и воспитание летчиков эскадрильи, за их боевую готовность и поведение в схватках с противником. Комэск возглавлял звено или даже пару, мог быть назначен ведомым у старшего начальника или равного по должности — все зависело or важности задачи и срочности ее выполнения. Его репутация командира от этого нисколько не страдала.

…Линия фронта медленно перемещается на запад. Противник отходит в направлении Карачева. 4 августа меня вызвал Н. И. Миронов.

— Степаненко, полетишь в разведку. Возьми себе лучшего летчика, задание ответственное. Объект — железнодорожная станция и аэродром Карачев. По предварительным данным, в районе большое скопление техники.

С ведомым — лейтенантом И. М. Васиным мы выходим на объект спустя несколько минут. Над районом Карачева большое облако, угрожающе взблескивают грозовые разряды. Маскируясь нижней кромкой, проскакиваем над станцией и аэродромом, стараемся запомнить как можно больше. Косые молнии змеятся со всех сторон, вот-вот достанут наши машины. Временами озноб пробегает по спине от столь близкого их соседства. К оглушительным ударам грома присоединяется шум густого крупного дождя. Снизу сильно бьет батарея противника, разрывы ее снарядов ложатся то справа, то слева от нас. Мы с Васиным маневрируем, затем со снижением идем домой.

О результатах разведки докладываю командиру полка. Скопление войск и боевой техники в районе объекта огромное. Только на аэродроме мы насчитали около 150 вражеских машин.

— Итак, партизаны не ошиблись, — заключил Миронов и неожиданно громко хлопнул рукой по столу. — Мы им покажем свою «Цитадель»! Готовься, Иван Никифорович, всей эскадрильей сопровождать штурмовики. Удар следует нанести по аэродрому Карачев. «Работать» будете перед самым заходом солнца, как раз когда фашисты начнут укладываться спать.