Плач - [9]

– Как там было? На сожжении?

– Ужасно, неописуемо. Но каждый исполнял свою роль, – горько добавил я. – Толпа, городские власти и сидевшие на помосте члены Тайного совета. На каком-то этапе случилась небольшая стычка, но солдаты быстро ее прекратили. Те несчастные умерли ужасной смертью, но достойно.

Барак покачал головой:

– Почему они не могли отречься?

– Наверное, думали, что отречение навлечет на них проклятье, – вздохнул я. – Ну а что за хорошие новости?

– Вот первая. Пришла сегодня утром. – Джек поднес руку к кошельку на поясе, вытащил три ярких, маслянистых золотых соверена и положил их на стол вместе со сложенным листом бумаги.

Я посмотрел на них:

– Просроченный гонорар?

– Можно и так сказать. Посмотрите на записку.

Я взял листок и развернул его. Там было послание, написанное трясущейся рукой.

Вот деньги, которые я должен вам за содержание с тех пор, как жил у миссис Эллиард. Я тяжело болен и прошу навестить меня.

Ваш собрат по профессии, Стивен Билкнап.

Барак улыбнулся:

– Вы даже рот разинули. Неудивительно, я тоже разинул, когда увидел.

Я взял соверены и внимательно рассмотрел их – не шутка ли? Но это были настоящие золотые монеты, выпущенные до снижения качества чеканки, с изображением короля на одной стороне и тюдоровской розы на другой. В это было почти невозможно поверить. Стивен Билкнап был известен не только своей бессовестностью – как в личной, так и в профессиональной жизни, – но также и скупостью: говорили, что он держит дома сундук с сокровищами и по ночам любуется ими. За годы Билкнап скопил свое богатство путем всевозможных грязных сделок, отчасти заключенных во вред мне, а кроме того, предметом его гордости была невыплата долгов, если ему удавалось уклониться от нее. Три года назад в приливе неуместного великодушия я заплатил одному моему другу, чтобы тот присмотрел за ним, когда он заболел, и Билкнап не возместил мне моих расходов.

– В это почти невозможно поверить, – стал рассуждать я. – И все же, помнится, прошлой осенью, перед тем как заболеть, он какое-то время был со мной дружелюбен. Пришел ко мне и спросил, как я поживаю, как идут дела, словно был моим другом или собирался им стать.

Я вспомнил, как в один прекрасный осенний день Стивен подошел ко мне через четырехугольник двора – его черная роба болталась на тощей фигуре, а на измученном лице была болезненная заискивающая улыбка. Жесткие светлые волосы, как обычно, клочками торчали во все стороны из-под шапки. «Мастер Шардлейк, как поживаете?» – спросил он тогда. Вспоминая об этом, я покачал головой.

– Я был с ним краток. Я не доверял ему ни на грош, конечно, и был уверен, что за этим что-то кроется. И он никогда не упоминал о деньгах, которые задолжал мне. А через некоторое время понял, что я о нем думаю, – и опять стал меня игнорировать.

– Может быть, он раскаивается в своих грехах, если действительно так заболел, как говорят…

– Опухоль в кишках? Он болеет уже два месяца, верно? Я не видел, чтобы он выходил. Кто принес записку?

– Какая-то старуха. Сказала, что ухаживает за ним.

– Святая Мария! – воскликнул я. – Билкнап возвращает долг и просит прийти?

– Вы пойдете навестить его?

– Полагаю, милосердие этого требует. – Я удивленно покачал головой. – А какая вторая новость? После первой, если ты скажешь, что над Лондоном летают лягушки, я, наверное, не удивлюсь.

Джек опять улыбнулся счастливой улыбкой, которая смягчила его черты.

– Нет, это сюрприз, но не чудо. Тамасин снова ждет ребенка.

Я склонился над столом и схватил его за руку.

– Это хорошая новость. Я знал, что вы хотите еще.

– Да. Братишку или сестренку для Джорджи. Говорит, что в январе.

– Чудесно, Джек, мои поздравления. Мы должны это отпраздновать.

– Мы пока не объявили об этом. Но приходите на небольшую вечеринку, которую мы устроим на первый день рождения Джорджи, двадцать седьмого. Там и объявим всем. И не могли бы вы попросить прийти Старого Мавра? Он хорошо ухаживал за Тамасин, когда она носила Джорджи.

– Гай сегодня придет ко мне на ужин. Вечером я попрошу его.

– Хорошо. – Барак откинулся на спинку стула и удовлетворенно сложил руки на животе.

Их с Тамасин первый ребенок умер, и одно время я боялся, что беда навсегда разорвет их отношения, но в прошлом году у них родился здоровый мальчик. И вот теперь Тамасин уже ждет второго ребенка, так скоро… Я подумал, как успокоился в последнее время Барак, как он не похож теперь на того беснующегося парня, выполнявшего сомнительные поручения Томаса Кромвеля, когда я познакомился с ним шесть лет назад.

– Чувствую, я воспрянул духом, – сказал я. – Возможно, в конце концов, в этом мире может происходить и что-то хорошее.

– Вам надлежит доложить о сожжении казначею Роуленду?

– Да. Я заверю его, что мое представительство от инна было замечено. Среди прочих Ричардом Ричем.

Джек приподнял брови:

– Этот негодяй был там?

– Да. Я не видел его целый год. Но он, конечно, меня запомнил. И бросил на меня злобный взгляд.

– На большее он не способен. У вас на него слишком много материалов.

– У него был обеспокоенный вид. Не знаю почему. Я думал, нынче он высоко взлетел, считает себя ровней с Гардинером и консерваторами. – Я посмотрел на Барака. – Ты поддерживаешь связь со своими друзьями, с которыми вместе служил Кромвелю? Слышал какие-нибудь сплетни?