Плач Абалона - [19]

– Что? – Принц, похоже, отвлекся и не расслышал вопроса. – А, людей?.. Дюжина, не больше. Нет нужды волноваться, просто Кеолотия велика, и в нецивилизованных районах царит беззаконие. Так меня предупреждали, во всяком случае. – Он смотрел мимо Халя, в сторону трона, что тот счел вопиющим оскорблением. – Вы ведь, полагаю, умеете ездить верхом? Первую часть пути мы проделаем морем, но потом больше ста лиг до королевской столицы Кастабриции придется тащиться на лошадях по отвратительным кеолотианским дорогам. Не могу позволить, чтобы плохой всадник выставлял на посмешище все посольство.

Халь насупился. Принц явно до сих пор не обращал на него внимания.

– Сир, я умею держаться в седле. Никто еще в этом не сомневался.

Ренауд, похоже, не заметил, что обидел юношу.

– Тогда будьте готовы к утру, – сказал он, развернулся и ушел как раз в тот момент, когда Кеовульф собирался ему представиться.

Рыцарь поднял бровь.

– Великолепные манеры, нечего сказать. Халь саркастически улыбнулся.

– Надеюсь, лорд Кеовульф, вы способны ехать верхом. Нельзя, чтобы вы позорили королевский эскорт. Будь я…

Халь замолчал, улыбка погасла, стоило ему услышать у себя за спиной обрывок слишком громко произнесенной фразы.

– … кроме того, я удивлен, что король решил отправить в Кеолотию человека из Торра-Альты. Странный выбор, на мой взгляд. Они даже своих собственных женщин не могут держать в узде. Ни за что бы не доверил таким грубиянам сопровождать невесту.

Халь развернулся на каблуках, рука сама собой рванулась к рукояти меча. Клинок вылетел на свободу, и на лезвии заплясали разноцветные отсветы витражей. Шеренга первосвященников отшатнулась назад, бормоча слова недовольства больше не тем, что в тронном зале вынуто из ножен оружие, а выгравированными на клинке рунами, принятыми у неверных. В твердую холодную сталь были вбиты четкие знаки, отливавшие кроваво-красным. Король, однако, смотрел на происходящее безучастно, будто желая видеть, как его подданные будут сами разрешать возникший между ними спор, и только через несколько мгновений щелкнул пальцами, давая команду выстроившимся вдоль тронного зала стражникам.

– Ты оскорбил имя Торра-Альты, ты оскорбил моих родичей, ты оскорбил мою невесту! – выкрикнул Халь, заносчиво глядя на разбогатевшего на мягких сырах и жирном масле барона Наттардского.

– Халь, не место тут затевать ссору, – проговорил Кеовульф.

– Слышишь ты, бычье вымя, коровий барон, имя Торра-Альты слишком славно, чтобы ты своим полным жвачки ртом его пачкал! – не унимался Халь. Стражники с пиками в руках уже смыкались вокруг него. – А вы что, думаете, ваши палочки не дадут мне защищать честь моего баронства?

– О какой чести ты говоришь, если по всей Торра-Альте рыщут хищные волки, а твои люди ничего с этим не хотят поделать? – Виглаф, осмелевший при виде поддержки со стороны королевской стражи, упер пухлый палец чуть не в лицо Халю. – Разве не известно, что Бранвульф противится волчьему налогу, и расплодил в Желтых горах целые стаи этих бестий, а теперь они движутся на юг?

– Верно, верно! – закричали в толпе.

– Позволь Бранвульф моим людям пересечь границы Торра-Альты, и с волками было бы покончено за несколько недель, – продолжал Виглаф. – Полсотни людей, привычных к этой работе, вывели бы их всех до последнего щенка! А он вместо этого запрещает – запрещает, говорю вам! – охотиться на волков, как только будет выбито установленное законом количество. Я вам говорю: он решил отогнать волков на юг, чтобы уничтожить всю остальную Бельбидию. Вот что он задумал!

Вокруг слышалось согласное бормотание.

– Это потому что у него нет овец, – сокрушенно, хотя и негромко, произнес барон Годафрид Овиссийский. – Он бы тут же передумал, угрожай опасность его лошадям или кабанам. Лошади и овцы – две большие разницы.

Сын Годафрида, Тапвелл, посмотрел на отца как на придурка.

– Он это делает, чтобы нарушить гражданский мир в Бельбидии, – ревел Виглаф. – Насылает на нас волков, а потом придет с армией и со своими ведьмами, чтобы навязать нам свою гнусную веру. Этот человек – предатель!

Халь взглянул на окружавшие его со всех сторон наконечники пик. Нападение на королевскую стражу приравнивается к измене. Однако, на скорую руку оценив ситуацию, он решил, что может никого не задеть. А позволить, чтоб барону Наттардскому просто так сошло с рук назвать его брата предателем, никак невозможно.

Халь занес меч, желая лишь попугать толстяка и заставить его извиниться, но тут краем глаза заметил, как Кеовульф качает головой – «не делай этого!».

Все, хватит! Довольно! Кеовульф слишком часто сегодня говорит ему, что делать, а что нет. Меч со свистом прочертил крутую дугу, и по плитам тут и там зазвенело железо да так громко, что людям пришлось заткнуть уши.

Халь зло улыбнулся.

Четверо стражников смотрели на свое оружие, не веря глазам. Там, где пронесся рунный меч, благословленный силой богини, в воздухе висела мелкая пыль. В дрожащих руках остались лишь обломанные древки.

– Благодарю тебя, Мать, – прошептал Халь. – Благодарю за то, какие у них стали лица.

Он обернулся полюбоваться бароном Наттардским – тот пытался поднять нижнюю челюсть, свесившуюся на грудь, и быстро-быстро моргал ресницами. Халь лениво шагнул вперед и посмотрел ему прямо в глаза.