Плацдарм непокоренных - [5]

— Теперь все зависит от противника. Если он и дальше особого значения придавать нам не будет, то еще, как минимум, дня три. Имею в виду на поверхности. И не менее недели — в катакомбах.

— Предполагаете, что сумеем продержаться целую неделю?

— Если сумеем создать достаточный запас еды и боеприпасов, то и дольше. По законам войны, мы уже должны были бы уйти туда, сузив наземный участок обороны до небольшого клочка побережья по обе стороны косы. Но ведь остались-то мы здесь не для того, чтобы выживать самим, а чтобы не давать жить врагам.

— И вовремя ударить с тыла, когда наши пойдут в наступление, — задумчиво поддержал коменданта Глодов. — Признаться, в подобной ситуации мне приходится быть впервые. До этого — обычная передовая, переформирование в ближних тылах…

Их беседа была прервана появлением Кобзача. Заметно исхудавший, давно не бритый, старшина становился все меньше похожим на солдата и все больше — на местного, камнереченского отшельника. И был он явно встревожен.

— Только что с двумя своими хлопцами по ничейной проползал, — сообщил он. — К немцам прибывает подкрепление. На моих глазах появилось три грузовика с солдатами. На одном из них — русские. То ли полицаи, то ли из этих, которые при генерале Власове состоят.

— Три машины — не то подкрепление, из-за которого стоит портить себе нервы, — хладнокровно заметил Беркут. — Но оно должно настораживать. Вполне вероятно, что уже завтра противник попытается прочесывать нашу монашескую пустынь.

— К тому же прибавьте два орудия, которые они притащили с собой.

— Это уже посерьезнее. На таких каменьях, при взрывах, больше солдат гибнет от щебня, нежели от осколков снаряда.

— Лучше бы их сразу же уничтожить, — мечтательно признал старшина. — Но только попробуй подберись к ним!

— Может, отменим поход на тот берег и бросим группу сюда, прощупать пополнение? — загорелся этой мыслью Глодов. — Тем более что, если в деревне поймут, что «языка» взяла наша группа, могут двинуться сюда, на усмирение.

— Именно так мы и поступили бы, если бы не существовало приказа генерала. В штабе дивизии уже ждут наших разведданных. Этим все и оправдывается.

Лейтенант растерянно развел руками:

— Понятно, что с генералом лучше не спорить.

— Старшина, обойдите заставы и прикажите бойцам держаться поближе к таким укрытиям, где можно спасаться от осколков, то есть к пещерам, гротам, каменным навесам, руинам… К ночи все заставы отвести ко второму валу и предельно усилить бдительность.

4

Уже возвращаясь в Каменоречье с «языком» — рослым, костлявым унтер-офицером, Кремнев не раз благодарил судьбу, что в составе группы оказалась Калина.

Со стороны реки немцы выставили довольно плотный заслон — с пулеметными точками, засадами и бродячими заставами. Однако Войтич сумела подвести их к узкому, подползающему к самой реке оврагу, и по нему группа метров на сто углубилась в деревню, не встретив на своем пути ни одной души.

Оказавшись в центре села, девушка сначала повела лейтенанта к большой, довольно просторной хате, в которой обитал древний, но еще довольно бойкий старик, бывший объездчик.

Любчич — как он представился Кремневу, словно бы только и ждал их появления. Случилось так, что какой-то немецкий офицер заставил Любчича сопровождать его при расквартировании вновь прибывших солдат. Воспользовавшись этим, бывший колхозный объездчик высмотрел у врага все, что только можно было. Он знал, где квартируют офицеры, где стоят их машины и две танкетки. А еще сообщил, что чудом уцелевшую школу немцы превратили в казарму.

Поблагодарив его, Войтич и лейтенант тотчас же увели группу к школе.

— Теперь вы понимаете, товарищ капитан, что в разведку я могла идти одна? — самодовольно молвила девушка.

— Теперь — да.

Сняв ударом ножа часового, Исмаилов, слывший у лейтенанта спецом по «снятию», облачился в его шубу, реквизированную немцами, очевидно, у какого-то ночного сторожа, а еще минут через десять им удалось повалить и связать унтер-офицера, наверное, возвращавшегося в казарму от какой-то молодки. Был он в это время основательно навеселе, и даже когда, захватив его за ворот, Исмаилов приставил к горлу финку, унтер, казалось, ничего толком не понял, восприняв случившееся чуть ли не как глупую выходку «своего» часового.

Первыми — оттаскивая убитого — отходили в сторону реки Кремнев и Исмаилов. Володчук и Мальчевский тащили пленного. Калина и Арзамасцев прикрывали их, при этом девушка успевала заметать «веничком» следы, благо, что снежный наст выдался крепким, и все пространство между школой и оврагом было покрыто ледяной коркой.

Дойдя до крутого изгиба, группа остановилась. Впереди, у моста, послышались голоса патрульных, и Кремнев решил переждать, пока они пройдут мост и удалятся.

— Послушай, овраг этот тянется до конца села? — опустился рядом с Калиной, на полуприсыпанный снегом куст, Арзамасцев.

— А потом уводит влево, за село, до самого леса. Там он, правда, помельче.

— Так здесь рядом лес? — оживилась партизанская душа ефрейтора. — Настоящий, большой лес?

— Не то чтобы большой, но густой, еловый, разбросанный по склонам каньона и большой каменистой долины…