Питер Джексон и создание Средиземья. Все, что вы можете себе представить - [85]

Студия «Stone Street» была переполнена, а площадок требовалось все больше, поэтому производство захватывало Веллингтон, превращая все пустые склады и заброшенные фабрики во временные студии. Город никогда еще так крепко не переплетался со Средиземьем. Если раньше были студии А, В и С, то теперь работа кипела в студиях А, B, C, D, E, F, G, H, I, J, K, L, M, N и O.

Расщелину Судьбы снимали в студии K – на бывшем яблочном складе в Ронготаи, в нескольких метрах от взлетно-посадочной полосы аэропорта и через дорогу от сортировочного центра DHL. Студия была довольно тесной: в ней с трудом уместился скалистый утес, нависающий над рекой лавы. Чтобы создать атмосферу и добиться геологической реалистичности, Джексону пришлось использовать дым и эффектный свет.

Август (катакомбы Мории, Дварроуделф, гробница Балина, Казад-Дум, затопленный Изенгард, Эрегион, Мертвые топи, Димхольтская дорога, леса Хоббитона). Если бы кто-то действительно понимал, сколько труда будет вложено в съемки этих фильмов, вспоминает Джексон, к ним никогда бы не приступили. Их спасла наивность. Кроме того, их вело необоримое желание продолжать работу, но в сложном и запутанном графике команде Осборна приходилось постоянно следить за работой каждой из групп, чтобы понимать, где и кто находится, что уже снято, а что еще только предстоит снимать.

Актеров и членов съемочной группы бросало из конца в конец истории, как опавшие листья на веллингтонском ветру. Часто они не знали, чем занимаются их коллеги. Казалось, все стояли на пороге шизофрении, ведь в теле каждого персонажа теперь обитало по несколько личностей. Вуд говорит, что ни разу не побывал в Хельмовой Пади. Он лишь однажды увидел ее, проезжая мимо на машине. Серкис замечает, что не сыграл ни единой сцены с Маккелленом, Мортенсеном и Уивингом. По выходным они все чаще работали. Средиземье было превыше всего.

Взять, к примеру, 17 августа, 176-й день съемок. Группа 1А снимала Гэндальфа, который прощался с Фродо в лесах Хоббитона в Отаки, к северу от Веллингтона; группа 1В занималась сценами на Андуине в Уголке Поэтов, гибелью Сарумана в затопленном Изенгарде и съемками Лотлориэна на синем фоне; группа 2А сражалась с орками у гробницы Балина, а команда спецэффектов как раз размещала Сарумана на верхушке Ортханка и заменяла головы Пиппина и Мерри, которых урук-хайи тащили на себе из Амон Хен. А еще нужно было сделать снимки для рекламной кампании и отсканировать лица актеров для создания коллекционных фигурок.

Кен Каминс говорит, что все это напоминало «игру в трехмерные шахматы».

Все сходилось только в голове режиссера.

«Чтобы быть режиссером, не нужно вставать по утрам, надевать маску и притворяться кем-то, кем ты не являешься, – рассуждает Джексон. – В режиссерской профессии нет места волшебству. Я просто представляю себе фильм, а затем прихожу на работу, где вместе с операторами и актерами просто пытаюсь воссоздать все то, что себе вообразил».

Само собой, признает он, актер вполне может предложить более удачный ход, чем тот, что родился у режиссера в голове. Коллега за кадром тоже может помочь с выбором угла съемки, освещения, визуальных эффектов и костюмов. «Ты постоянно экспериментируешь. Все приходит и уходит. Все непрерывно меняется».

В ходе съемок «Властелина колец» его вели две вещи: страх – неизбывный ужас, что в итоге все обернется провалом, – и чувство ответственности. Люди поверили в него, и ему становилось плохо от одной мысли о том, что он может их подвести.

Но при этом он все время слышал голос, который неустанно твердил ему, что он еще не снял тот дубль, ту сцену, ту идею, которая сможет преобразить фильм. И этот голос не давал ему покоя.

Однажды Джексон описал киносъемки как «процесс непрерывного разочарования». Остается лишь надеяться, что твои цели достаточно амбициозны, чтобы в итоге получилась картина, которая понравится другим.

«Я не снял те идеальные фильмы, которые себе воображал», – признает режиссер. Он постоянно думает о компромиссах и несовершенствах, заметных ему одному. «Всегда хочется поставить фильм лучше и лучше его снять. Меня тяготило, что я не могу поймать дух толкиновского мира».

Прежде чем приступить к съемкам, Джексон посмотрел «Тонкую красную линию» – завораживающий, туманный эпос Терренса Малика о Второй мировой войне на Тихоокеанском фронте, где камера отворачивается от битвы, чтобы воспеть мать-природу. «Я смотрел на это и думал: «Вот что мы должны снимать. Вот где Толкин». Но время поджимало. Я не мог снимать, как колышется трава и цветет клевер. Я хотел сделать пейзажи и погоду героями истории».

Он ошибается. Может, фильмы и лишены характерного для Малика упоения природой, но Средиземье в каждом кадре предстает перед нами во всей красе. Фильмы не стали просто открыткой из Новой Зеландии, они оформили страну в суровый, бескомпромиссный, диковинный и многогранный альтернативный натурализм Ли и Хоува, окруженный аурой легенд. И во многом мы обязаны этим партнерству Джексона с Эндрю Лесни.

Когда Алан Боллинджер решил, что не сможет присоединиться к проекту на весь период съемок (он все равно работал со второй группой), Джексону пришлось искать оператора. Пожалуй, это была самая ответственная должность: как только начинаются съемки, оператор становится ближайшим соратником режиссера.