Питер да Москва — кровная вражда - [11]

Сначала Михалыч хотел сдаться на милость воровской братии и рассказать без утайки о грешке, но, поразмыслив, решил не делать этого. Смерть – хрен с ней, а вот бесчестие пострашнее всего! Воры не стали бы даже хоронить ссученного, как того требовали понятия, а просто прикопали бы покойничка где-нибудь под обрывом и разошлись бы молча.

Когда он уже подумывал затянуть на шее удавку, к нему на улице подошел молодой мужчина лет тридцати. Он представился майором КГБ и, не таясь, рассказал о том, что уже полгода «ведет» Михалыча и знает о его грешке. Майор ненавязчиво предложил финансовую помощь, разумеется, за небольшую услугу. Михалыч тогда до предела напрягся. Но майор позволил расслабиться, сообщив, что ему требуется компра на начальника колонии строгого режима, в которой Михалыч чалился в последний раз. Михалыч тогда едва не расцеловал гэбэшника, потому как готов был сдать всех хозяев тюрем и колоний, где отбывал срока, и очень сожалел, что под статью придется подставить только одного барина.

В дальнейшем майор не однажды спасал Михалыча от многих неприятностей. Это знакомство скоро переросло в нечто вроде дружбы, а в последнее время их отношения стали просто доверительными: и теперь уже Михалыча можно было бы назвать благодетелем кадрового кагэбэшника, который сумел дорасти до генерала. Именно его Михалыч и попросил дать информацию о ГАО «Балтийский торговый флот», а главное, о тех людях, которые на него позарились. Но, к удивлению законного, никакого компромата на компанию не обнаружилось, ничего не было известно и о ее «крыше». Однако Михалыч нутром чувствовал, что здесь кроется что-то серьезное. В своих предчувствиях он никогда не ошибался и полагался на интуицию не меньше, чем на полученную информацию…

– Люди из ФСБ в приватизации флота не участвуют, – продолжал Михалыч, задумчиво любуясь струйкой дыма, поднявшейся от притушенной сигареты. – И мэр туда не лезет.

– Не могу тебе не поверить, – послушно согласился Барон.

– Я не знаю, кто там нам противостоит, но мы должны их достать. Свою поддержку я тебе гарантирую, но деньги ты получишь только в случае стопроцентного успеха. На подготовку потратишься сам.

– Спасибо, Михалыч, я знал, что ты поймешь меня.

– Ты уж постарайся в этот раз, – смежил веки Михалыч.

Барон понял, что аудиенция закончена. Он одним глотком выпил остатки коньяка и встал.

– Да, кстати, Назар. – Варяг тоже встал и загородил дверь. – Кого ты собираешься отправить в Питер?

Барон застыл. Вопрос застал его врасплох. О самом главном он еще не подумал. И Варяг, не дожидаясь ответа, веско произнес:

– Лучше всех для этого дела подходит Филат. Он и поедет.

Глава 4 Питерские дела

Филат стоял в ванне под обжигающе колючими струями холодного душа, а когда наконец утреннюю истому прогнали потоки воды, он понял, что готов к очередному трудовому дню. Он энергично растер спину и плечи полотенцем, так что кожа стала пунцовой, и, выйдя в коридор, еще голый, набрал телефонный номер.

Несмотря на ранний час, трубку подняли почти мгновенно. Похоже, его звонка ожидали с нетерпением.

– Да, – произнес слегка надтреснутый мужской голос.

– Это я, Михалыч, ты оставил мне сообщение. Пришел поздно ночью, не хотел будить, – произнес Филат. – Что-то случилось?

– Походный набор у тебя с собой?

– Ты же меня знаешь, стоит в дверях.

– Это хорошо. Нужно будет срочно выезжать.

– Что-то серьезное? – напрягся Филат.

– Пока еще не знаем. Обговорим на месте. Тебе нужно будет съездить в Питер дня на три, на четыре.

– Хорошо, еду!

Михалыч обращался к нему за помощью только в безвыходных ситуациях. Филат был для старого вора вроде врача «Скорой помощи» – мастера на все руки, который обязан быть и опытным хирургом, чтобы штопать рваные раны, и умелым акушером, чтобы принять досрочного младенца, и даже немного священником, чтобы с миром отпустить на вечный покой покаянную душу.

Последнее Филат делал особенно успешно.

Прежде главная его обязанность заключалась в том, чтобы за определенный процент выколачивать деньги с должников. Для подобной операции мало было иметь внушительный рост и крепкую шею – требовалось, чтобы варила голова, и, прежде чем отправиться с очередным визитом, он наводил о должнике справки, пытаясь выявить его слабую сторону. В качестве «выбивалы» Филат объездил едва ли не всю Россию и в воровских кругах был известен как человек, который умеет держать слово. И если должник оказывался не слишком дальновиден и в нарочитой вежливости Филата видел проявление слабости, то гонец менял тактику и точная пуля ставила последнюю точку в биографии хапуги.

В последнее время Филат часто отбывал в командировки как доверенное лицо московского сходняка. Что предстояло делать в Питере на этот раз – он ума не мог приложить.

Вызвав шофера и телохранителя, Филат принял надлежащий вид: короткая легкая куртка, джинсы и коричневые английские ботинки из мягкой кожи – к ним он питал особую страсть.

Дверной звонок издал переливчатую бравурную мелодию. Филат в последний раз оценил свое отражение в зеркале и пошел отпирать дверь.

Он не тяготился предстоящей командировкой – таких поездок за последний год набралось не менее двух десятков. А потом, если вдуматься, это ведь была неплохая и хорошо оплачиваемая работа. Кому-то ведь полагалось брать на себя роль садовника, чтобы окучивать плодоносящие деревья и выдергивать сорняки на вверенном участке.