Письмо к неизвестному о немецких школах - [2]

йствія съ отвлеченными числами, а не на переведеніе чиселъ взятыхъ въ дйствительности въ отвлеченныя величины и т. д. Однимъ словомъ, вы находите недостатки (такъ вамъ кажется) и въ самомъ преподаваніи и въ послдовательности его. – Но вы не врите своему сужденію. Вы говорите себ, что la critique est aisé[e] mais l’art est difficile,⁴ что пріемы эти, руководства могутъ быть далеки отъ совершенства, но все же быть наилучшими возможными. Что они могутъ казаться несовершенными въ теоріи, но оправдываться въ практик, результатами на учащихся. Вы обращаетесь къ учащимся, чтобы подтвердить свои сомннія, и хотите прослдить за процессомъ восприниманія этаго преподаванія. Но здсь⁵ вамъ трудно сразу понять эти результаты. Организація школы такова, что результаты ученія скрыты отъ учителя. Сто, двсти мальчиковъ въ извстный часъ входятъ, совершаютъ молитву, садятся по лавкамъ и вс двсти начинаютъ длать одно и тоже. Мальчикъ нетолько не можетъ выразить въ школ того, что ему понятно или непонятно, пріятно или не пріятно то или другое, но онъ не можетъ выразить словомъ то, что онъ знаетъ или не знаетъ то или другое, или что ему⁶ хочется. Все разнообразіе его мысли во время класса подведено къ выраженіямъ «могу» – «хочу», которыя онъ передаетъ подъятіемъ руки.

Итакъ, во время чтенія учителя вы не можете⁷ слдить за воспринятіемъ преподаваемаго. Все, что вы видите, это скучающія лица дтей, насильно вогнанныхъ въ училище, нетерпливо ожидающихъ⁸ звонка и вмст съ тмъ со страхомъ ожидающихъ вопроса учителя, длаемаго для того, чтобы противъ воли принуждать дтей слдить за преподаваніемъ. Здсь ничего ни под[т]верждаетъ ни разрушаетъ ваши сомннія. Вы прибгаете къ другому способу – вопросовъ – и задачъ математическихъ и сочиненій. Но ежели вы при этомъ поручите веденіе вопросовъ учителю, то результаты ваши будутъ о⁹

–

Комментарии В. Ф. Саводника >10

[ПИСЬМО К НЕИЗВЕСТНОМУ О НЕМЕЦКИХ ШКОЛАХ.]

Среди рукописей Толстого сохранился небольшой отрывок, написанный им в форме письма к неизвестному лицу. Отрывок этот, как по своему содержанию, так и по стилю, и даже по внешнему виду, свидетельствует о том, что автор задумал его именно как статью, рассчитанную на опубликование в печати. Нужно сказать, что Толстой вообще не чуждался эпистолярной формы в своих литературных работах, хотя и прибегал к ней нечасто. Так, например, рассказ «Люцерн» был задуман им в форме письма, воображаемым адресатом которого должен был быть В. П. Боткин.¹¹ Большая статья «О народном образовании», напечатанная в журнале «Отечественные записки», была задумана Толстым в форме письма к председателю Московского комитета грамотности И. Н. Шатилову.¹² К произведениям эпистолярного рода могут быть отнесены и «письма к редакторам», которыми пользовался Толстой неоднократно: таково, напр.; его известное письмо о Самарском голоде 1873 года.¹³

Время написания этого отрывка довольно точно датируется благодаря указаниям самого автора, который в первых же строках говорит о том, что он «почти кончает» «свое путешествие по школам Европы». Таким образом можно предполагать, что этот отрывок относится ко времени пребывания Толстого в Веймаре, где он провел полторы недели весною 1861 года (от 13 до 18 апреля нов. ст.), интересуясь преимущественно делом народного образования, именно, постановкой школьного дела в Германии. Судя по записям его Дневника, Толстой посещал здесь городские народные школы, знакомился с постановкой дела в детских садах по системе Фрёбеля и беседовал с местными немецкими педагогами. Отсюда Толстой, через Дрезден и Берлин, где он провел только по одному дню, выехал на родину.

Повидимому, именно во время этого довольно длительного пребывания в Веймаре у Толстого явилась мысль – подвести некоторые итоги, вынесенные им из наблюдений над жизнью европейских и в частности – немецких школ, и изложить их в форме письма, адресованного к лицу, интересующемуся делом народного образования. Из числа знакомых Толстого таким лицом был Б. Н. Чичерин, с которым он находился в дружеской переписке, особенно оживившейся в 1861 году, когда интересы Толстого сосредоточились преимущественно на вопросах школьного дела. К этому году относятся 3 письма Толстого (прочие не сохранились) и 13 писем Чичерина.¹⁴

Следует, однако, заметить, что сам Толстой прекрасно сознавал то различие в складе ума и характера, которое существовало между ним и Чичериным и по необходимости приводило к охлаждению их дружеских отношений. Это охлаждение особенно резко выразилось в его письме к Чичерину от 18 апреля 1861 г. из Дрездена, в котором Толстой, раздраженный некоторыми выражениями в письмах Чичерина,¹⁵ ставил вопрос об их дальнейших взаимных отношениях. «Мы играли в дружбу. Ее не может быть между двумя людьми, столь различными, как мы». Впрочем, письмо это не было отправлено по адресу и осталось в бумагах Толстого. Переписка между ними продолжалась некоторое время и после этого письма. Так, осенью того же 1861 года Толстой обратился к Чичерину с просьбой прислать ему подходящих молодых студентов, в качестве учителей для деревенских школ Крапивенского уезда, которыми Толстой заведовал в качестве мирового посредника.