Письмо из дома - [13]

Гретхен тоже встала. Она почувствовала, что устала, как не уставала еще никогда. Голова болела, ноги отяжелели. Ночь за окном уже начинала светлеть. Скоро встанет солнце, и им с бабушкой придется идти в кафе. Надо идти, выспались или нет. Потом она отправится в «Газетт». Мистер Деннис захочет узнать, как они с Барб нашли миссис Татум. Но статью напишет мистер Кули. Можно не сомневаться, уж он-то расскажет, что видел маму Барб в «Синем пламени». Но с мистером Фрейзером ему лучше не шутить. Лучше рассказать все, что знает. Хорошо бы послушать их разговор, но придется дожидаться, когда все обсудят в «Газетт».

Фрейзер двигался медленно, переваливаясь, как медведь, тяжело стуча каблуками. Остановился у входной двери, оглянулся, нахмурившись.

— Еще одно, мисс Барб. — Он говорил тихо, но в глубоком голосе слышался металл.

Гретхен заморгала. Перед глазами мутилось, но она заметила, как напряглась Барб.

— Почему это, — густые черные с проседью брови начальника полиции нависли над глазами, — дверь в вашу комнату была заперта?

Глаза Барб расширились, рот распустился.

В комнате пульсировала тишина, наполненная подозрением Фрейзера и озадаченным вниманием бабушки.

Гретхен нахмурилась. Большинство людей даже дома на ночь не запирали. Зачем Барб заперла дверь в свою спальню? И почему она молчит?

Заговорила бабушка, едва не цыкнув на шефа полиции.

— Но, мистер Фрейзер. Девочка одна в доме ночью. Ведь из-за этого, правда, Барб? Ты закрылась, потому что мамы и папы не было дома.

— Да. — Барб нагнулась, подняла простыню и завернулась в нее, хотя не было холодно. — Мне не нравится оставаться одной. Я просто заперла дверь и легла спать.

Фрейзер нахмурился.

— Вы встали из-за того, что мама вернулась?

— Нет. Я слышала, как она зашла, и поняла, что она расстроена, поэтому я лежала тихо. — Глаза ее переполняли слезы. — Она постучала в мою дверь, но я не ответила. Притворилась, что сплю. Когда мама расстраивалась, с ней было так трудно разговаривать. Оно подергала ручку, и как раз тогда кто-то постучался. Потом все так быстро произошло: кто-то зашикал, и мама закричала. Я поняла: творится что-то страшное, но смогла только убежать. Я вскочила, толкнула москитную сетку, вылезла в окно. И неслась изо всех сил.

— И это все, что вы знаете, мисс Барб? — Он с трудом сдерживался.

— Да, все. — Голос ее дрожал.

Фрейзер нахлобучил шляпу.

— Хорошо, девочка. Если еще что вспомнишь, позвони, и я приду.

Бабушка опередила его и открыла дверь.

Великан кивнул.

— Спасибо, Лотта. — Он продолжал смотреть на Барб, и лицо его было сурово.

Только Гретхен видела, как Барб сжала руки под простыней так, что костяшки побелели.

Раскаленный дом замер. Ставни опустили, но летнее солнце проникало во все щели. Гретхен не могла заснуть. Жужжанье вентилятора шевелило воздух, но она вспотела от сна, и голова болела. Огляделась. Одежда валялась комком, где она ее бросила. Покосившись на будильник, Гретхен подскочила и бросилась в гостиную.

— Барб? — Гретхен сразу почувствовала, что в доме никого нет. Они уложили Барб в комнате Джимми, но сейчас ушли и она, и бабушка. А ее оставили спать ужасным липким сном, в котором ее преследовало раскинувшееся тело миссис Татум, ее искаженное лицо и отметины на горле.

Пробили часы с кукушкой. Десять. Она опоздала. Мистер Деннис презирает всех, кто опаздывает. Его бесил мистер Кули, который опаздывал почти всегда. Но только не со своими статьями. Со статьями он всегда поспевал вовремя — если был в редакции.

Гретхен быстро надела легкое летнее платье с белым лифом и красно-белой клетчатой льняной юбкой. Сунула босые ноги в сандалии. Когда она наливала в стакан апельсиновый сок, зазвонил телефон.

— Алло. — У нее перехватило дыхание.

— Mein Schatz.

— Бабушка, — Гретхен говорила резко, — почему ты меня не разбудила? Я опоздала.

— Я потому и звоню. Не волнуйся, Гретхен. Я поговорила с мистером Деннисом и объяснила, что ты совсем не спала. Я сказала, что ты придешь к одиннадцати, и он остался доволен. Он сказал, что на подходе хорошая новость, и ты очень пригодишься, — она повторила эти слова неуверенно. — А сейчас хорошенько позавтракай. Есть кекс и свежая клубника. Ой, кастрюля кипит, мне пора.

Гретхен выпила сок, быстро съела яблочный кекс. Пару раз провела по волосам. В четверть одиннадцатого она вышла из дома. Через пять минут будет в редакции. Но сначала…

Шторы в доме Татумов были задернуты. Гретхен открыла сетку, постучала в дверь. Дом вымер. Хотелось развернуться и убежать. Но ведь Барб должна быть тут. Вряд ли она пошла на работу. Разве что к Амелии.

Гретхен подождала с минуту, повернула ручку. Заперто. Никто в их городе не запирает входные двери. Почти никогда. Неподвижная ручка служила упорным напоминанием о немыслимом. Гретхен прижалась к двери. Вчера она смотрела через сетку на мать Барб, на ее злое, но энергичное и живое лицо. У миссис Татум и в мыслях не было, что она так скоро умрет, что кто-то войдет в эту дверь, в эту самую дверь, и чьи-то руки будут сдавливать ей горло, пока не иссякнет дыхание.

Гретхен отдернула руку от двери. Убийца касался этой ручки, поворачивал ее. Впервые с того момента, как Барб постучала в ее окно, Гретхен столкнулась с этим словом: убийца.