Письмо - [9]
— Подождите здесь. Я позову старшую сестру.
Элис смотрела, как она удаляется по коридору. Воздух пронизывал запах хлорки и переваренной капусты — от этого сочетания ее начало мутить. Во рту пересохло, а по шее начинали стекать капельки пота. Она уже пожалела, что надела шапку.
— Чем могу помочь?
Элис подскочила на месте и повернулась. У старшей сестры было доброе выразительное лицо, которое никак не вязалось с ее голосом. Элис смешалась.
— Меня зовут Элис Стирлинг. Я пришла по поводу ребенка.
— Какого ребенка? У нас тут полно детей.
— Да, конечно, — извинилась Элис. — Простите, но я не знаю его имени.
— Боюсь, вам придется быть поконкретней.
Вдалеке заплакал ребенок, и у Элис тут же сжалось горло, а к глазам подступили слезы. Она смахнула их перчаткой.
— С вами все хорошо? — спросила сестра, чуть смягчив тон.
— Не то чтобы. Понимаете, я потеряла ребенка.
— И вы думаете, он может быть здесь?
На секунду Элис смутилась.
— Нет, конечно, нет. Он умер.
Столь прямой ответ застал сестру врасплох. Она взяла Элис под руку, отвела в свой кабинет и закрыла дверь.
— А теперь расскажите мне, что все это значит?
Элис охватило непреодолимое желание выговориться.
— Мой сын, мой славный Эдвард, умер, когда ему было всего пять месяцев. Они сказали, чахотка. Я ничего не могла сделать, но я знаю, что Генри…
— Генри? — прервала сестра.
— Мой муж, — пояснила Элис. — Я знаю, он винит меня. Конечно, он говорит, что нет, но понимаете, я даже не смогла уберечь Эдварда до тех пор, пока его отец не вернется с войны. Что я за мать такая? Он никогда не видел собственного сына. Теперь мы почти не разговариваем. Он много пьет и не проявляет ко мне никаких чувств. Он думает, его горе сильнее моего, потому что я, по крайней мере, провела с Эдвардом эти пять драгоценных месяцев.
Сестра протянула ей платок.
— Ну, ну, не вините себя. Много детей умирает от чахотки. Знаете, это бывает очень часто. Я уверена, вы сделали все, что могли.
Элис громко высморкалась.
— Но этого было мало, не так ли?
Элис не знала, как долго еще выдержит эти мучения.
Сестра взглянула на стенные часы.
— У нас сейчас будет полдник, и мне нужно следить за детьми. Почему бы вам не присоединиться к нам?
— Вы очень добры. С радостью.
— А потом вы расскажете мне, что привело вас сюда. Вы упомянули про ребенка…
Элис последовала за сестрой в столовую, в которой за длинными деревянными столами уже сидели дети. Полдник был скромным: тоненькие кусочки хлеба с маслом и жидкий чай.
Она поняла, что это он, с самой первой секунды. Глубокая рана над левой бровью подтверждала ее предчувствие. Он сидел на высоком стуле и стучал ложкой. Как только Элис подошла, он замер, улыбнулся своим беззубым ртом и протянул к ней ручки. Элис тут же подняла его и вдохнула сладкий молочный аромат. На запястье у малыша висела бумажная бирка с именем и датой рождения: «Уильям Эдвардс. 20 марта 1918 года».
— Все хорошо, — прошептала Элис ему на ухо. — Теперь мама рядом.
Вернувшись в кабинет, сестра рассказала ей, как маленький Билли оказался в детском приюте. Точно так же, как и сама Элис, мать Билли, Фрэнсис Эдвардс, родила его во время войны, но его отец Альберт трагически погиб в бою за месяц до окончания военных действий. В день перемирия, 11 ноября 1918 года, когда по всей стране радостно трезвонили колокола, Фрэнсис забралась на железнодорожный мост и, крепко прижав сына к груди, спрыгнула вниз. Она умерла мгновенно, но Билли чудом выжил, отделавшись глубоким порезом над левой бровью. Вероятно, тело матери смягчило удар. Несмотря на многочисленные объявления, никто из родственников не пришел за ним, и власти поместили Билли в детский дом.
Элис промокнула платком уголки глаз.
— И что с ним будет теперь?
Сестра пожала плечами.
— Мы будем за ним присматривать. О нем хорошо позаботятся.
— Я заберу его, — уверенно объявила Элис. — Он ребенок без матери, а я мать без ребенка. Прошу вас, сестра.
Сестра явно сомневалась.
Взглянув на умоляющее лицо Элис, она добавила:
— Я посмотрю, что можно сделать.
Элис улыбнулась.
— Спасибо. Я поговорю с мужем.
Неделю спустя Билли покинул приют. С ним было всего две вещи: обручальное кольцо его покойной матери и засушенный полевой мак, который Альберт прислал Фрэнсис с фронта. Вместе с маком было письмо.
12 октября 1918 года
Моя дорогая Фрэнсис,
Как бы мне хотелось, чтобы ты видела эти полевые маки. Они еще прекрасней, когда их лепестки уносит ветер. Вот этот я спас из грязных окопов Фландрии. Береги нашего мальчика. Мне не терпится его увидеть.
С любовью и бесконечной нежностью,
Навечно твой,
Альберт
Через два дня его убили в бою.
Билли вырос — весной 1939 года ему исполнился двадцать один год. Он нежно любил свою приемную мать и был сильно к ней привязан. С отцом отношения были, мягко говоря, непростыми. Билли понял, что самым правильным было просто держать дистанцию. Генри Стирлинг проводил практически все время в пабе или просто бродил по улицам, так что это было нетрудно. Он никогда так и не признал в Билли сына, и та любовь и внимание, которыми Элис окружила мальчика, лишь усугубляли его неприязнь.
— Мне тебя жаль, — заявил Кларк.
Тара Ричардс переживает не лучшие времена. Кажется, что надеяться на счастье глупо. И она уже не верит в будущее, а собственное прошлое для нее по-прежнему остается неразрешимой загадкой.3 Но однажды Тара получает письмо от лондонского адвоката, которое обещает наконец пролить свет на события ее жизни. Кто-то оставил ей ключ от депозитной ячейки, внутри которой она находит нечто, что заставляет ее сорваться с места и решиться на самый отчаянный шаг в жизни… Женщина отправляется в путешествие по Испании, куда когда-то отправилась и ее мать, пропавшая сорок лет назад.
Из-за непонимания и предубеждения врачей Эми оказалась заперта в психиатрической лечебнице «Эмбергейт». Ей кажется, что жизнь кончена, ведь из больницы не так-то просто выйти: бесчеловечное устройство подобных организаций направлено лишь на то, чтобы сломить волю человека любыми законными и незаконными методами. Но в истории Эми оказывается тот, кто готов ее спасти, тот, кто верит в ее выздоровление, силу и твердый характер. Это врач, в которого она влюбляется без памяти и он отвечает ей тем же. С этого момента их судьбы навсегда соединяются в одну странную темную историю о трагедии, потерянной любви и ошибках, которые еще возможно исправить.
Сорок лет назад Мэри приняла решение, которое навсегда изменило ее жизнь и повлияло на судьбу тех, кто ей дорог.Бет отчаянно пытается выяснить правду своего рождения – только так она сможет помочь своему тяжелобольному сыну. Когда Бет находит среди вещей своей матери выцветшую вырезку из газеты, она понимает: ключ к будущему сына лежит в ее собственном прошлом. Ей предстоит вернуться туда, где все началось, и раскрыть тайну.
Рассказы букеровского лауреата Дениса Гуцко – яркая смесь юмора, иронии и пронзительных размышлений о человеческих отношениях, которые порой складываются парадоксальным образом. На что способна женщина, которая сквозь годы любит мужа своей сестры? Что ждет девочку, сбежавшую из дома к давно ушедшему из семьи отцу? О чем мечтает маленький ребенок неудавшегося писателя, играя с отцом на детской площадке? Начиная любить и жалеть одного героя, внезапно понимаешь, что жертва вовсе не он, а совсем другой, казавшийся палачом… автор постоянно переворачивает с ног на голову привычные поведенческие модели, заставляя нас лучше понимать мотивы чужих поступков и не обманываться насчет даже самых близких людей…
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.