Письма в древний Китай - [28]

Кстати, у госпожи Кай-кун есть еще одна особенность: она держит кошку. Кошка у нее красивая и похожа на наших. Ко мне она прониклась таким доверием, что четыре или пять раз устраивалась у меня на коленях, довольно мурлыкая. Нужно ли объяснять, как настойчиво меня при этом преследовали воспоминания о моей далекой Сяо-сяо?

И все же что мне теперь делать? Честно говоря, мне было бы жаль думать (если не сказать больше), что вчера я видел госпожу Кай-кун в последний раз. С другой стороны, я прибыл в этот далекий мир не для того, чтобы пускаться в эротические приключения, а чтобы наблюдать и познавать. Что ж, сегодня вечером, когда господин Ши-ми вернется, его поведение скажет мне, таит ли он на меня обиду, и если да, то готов ли он простить меня. От этого будет зависеть все. В конце концов, его дружба для меня важнее госпожи Кай-кун.

Но всего важнее для меня дружба с тобой, мой милый и дорогой Цзи-гу, в чем и расписывается твой по-прежнему далекий —

Гао-дай.

Письмо двенадцатое

(четверг, 26 августа)

Мой дорогой Цзи-гу,

с тех пор как я узнал, что из-за ошибки в расчетах прибыл не в Срединное царство, а в совершенно иную, далекую страну, для меня многое прояснилось. Даже этим большеносым и громкоголосым людям было бы не под силу бесследно снести холмы вокруг нашей прекрасной столицы и выровнять всю окружающую местность. Господин Ши-ми, с которым я говорю уже почти так же бегло, как и на родном языке (в чтении я тоже сделал значительные успехи), никогда не бывал в Срединном царстве, или Ки Тае, как он его называет, а потому не мог сообщить мне, как наша страна выглядит сейчас. Однако сведения о ней он имеет. Здесь ежедневно выходит газета, которую приносят господину Ши-ми прямо в дом. В газете, полученной несколько дней назад, было сообщение о событиях в Срединном царстве. Там были и картинки, на удивление ясные и четкие. Если судить по ним, то жизнь в стране Ки Тай немногим отличается от здешней. Впрочем, носы у наших тамошних внуков, к счастью, не увеличились. Чего нет, того нет. Холмы вокруг славного императорского города Кайфына, как полагает господин Ши-ми, также сохранились, лишь роль столицы перешла теперь к северному Пекину, и Хуанхэ несет свои воды так же, как тысячу лет назад.

Поехать туда, как объяснил мне господин Ши-ми, невозможно не только и даже не столько потому, что это далеко и дорого, сколько по политическим причинам. Так что дело не в деньгах. Говоря по секрету, состояния у господина Ши-ми нет никакого, и весь его доход — он получает жалованье в академии, напоминающей нашу Палату поэтов, именуемую «Двадцать девять поросших мхом скал», хотя различий между ними больше, чем сходства, — весь его доход за год едва достигает суммы, которую я могу выручить здесь за пять ланов серебра. Нет, живет господин Ши-ми не плохо, но взять и запросто отправиться в Ки Тай ему было бы трудновато. Со всей возможной осторожностью, чтобы господину Ши-ми не показалось, будто я из-за своих пятидесяти ланов серебра считаю себя человеком более значительным, нежели он сам (хотя, между нами говоря, в нашей иерархии мой ранг считался бы гораздо более высоким), я попросил его вычислить, какое количество местных денег мы могли бы выручить за оставшиеся сорок восемь ланов. Получилась такая огромная сумма, которой с лихвой хватило бы на поездку в Ки Тай, причем я мог бы пригласить с собой господина Ши-ми и оплатить все его расходы. После некоторых церемоний господин Ши-ми наконец сказал, что мог бы принять мое предложение, ибо надеется вернуть долг гостеприимством, продолжая и далее предоставлять мне свое жилище.

Затем я осторожно проверил, как он воспримет другое мое предложение: пригласить в эту поездку и госпожу Кай-кун (денег вполне хватило бы и на это). Господин Ши-ми и бровью не повел. Он ответил лишь, что об этом следовало бы спросить у самой госпожи Кай-кун. Что он при этом думал, я по выражению его лица определить не смог.

Так или иначе, главная трудность заключается не в этом, а в политической ситуации, из-за которой нельзя взять и поехать в Срединное царство когда захочешь.

Понять это тебе, наверное, будет трудно. Мне господин Ши-ми объяснял это несколько вечеров подряд. Ведь он историк (разве я не сообщил тебе об этом? За это время я написал тебе так много писем — по числу страниц, пожалуй, в десять раз больше, чем ты мне, мой бесценный Цзи-гу, — что уже не помню, о чем успел написать, а о чем нет). Да, господин Ши-ми историк, поэтому он охотно рассказал мне, как эта неблагоприятная политическая ситуация возникла. Попробую передать тебе в самых общих чертах то, что господин Ши-ми несколько вечеров излагал весьма подробно и с большим знанием дела.

Правда, тут возникает обычное мое затруднение: опять не знаю, с чего начать. Начну с летосчисления большеносых. Приблизительно за тысячу лет до нас с тобой (а значит, без малого за две тысячи лет до господина Ши-ми), то есть, если я не ошибся в расчетах, незадолго до восшествия на престол узурпатора Ван Мана, родился некий пророк, в которого верят большеносые. От рождения этого пророка они и ведут свое летосчисление. Об этом пророке, в известной мере подобном нашему мудрецу с Абрикосового холма