Письма в древний Китай - [19]
Тогда-то мои давно возникшие подозрения и превратились в уверенность. Было это около десяти дней назад, возможно, еще в тот день, когда мы с господином Ши-ми побывали в городе и купили Нань Ло. Прошло еще несколько дней, и в квартире господина Ши-ми я сделал удивительное открытие. Я получил от него разрешение пользоваться всем, что только есть в доме. У него, сказал он, нет от меня секретов. И я воспользовался его разрешением — не столько из личного любопытства, сколько из необходимости познать этот мир как можно лучше. Кстати замечу, что искусство книгопечатания у большеносых сохранилось. Они покрывают бумагу своими странными значками с обеих сторон, а бумага у них толстая и грубая. К тому же они приделывают к книгам толстые крышки, так что те становятся тяжелыми, как свинец.
В некоторых из этих книг (читать их по-настоящему я, конечно, еще не умею) имеются картинки. Поэтому я, когда мне бывает скучно, а господина Ши-ми нет дома, с удовольствием их рассматриваю. Книг у господина Ши-ми, вероятно, около тысячи. Картинки располагаются не сверху, над текстом, как обычно, а в самых разных местах. Одна из книг называется как-то вроде «Похождения двух злых юношей», и картинок в ней очень много; юношей зовут Ма'с и Мо Ли'с, и они крадут у одной вдовы кур. Господин Ши-ми находит эту книгу очень смешной, мне же ее содержание с точки зрения нравственности показалось ужасным. Не знаю, почему господин Ши-ми выбрал именно ее, чтобы учить меня местным иероглифам. Написана она стихами, но стихи эти совсем не соответствуют нашим представлениям о законах стихосложения. Начинается книга примерно так:
Имя автора книги о злых юношах — Ви Гэй-бу[21], но я лучше расскажу тебе о другой книге. Ты вряд ли сумеешь даже вообразить, какая книга попала здесь мне в руки. Она и в самом деле упала мне прямо в руки, когда я пытался вытащить другую, стоявшую рядом, — я чуть не уронил, но все-таки подхватил ее, и тут будто солнце согрело меня после семидневного дождя, и мне показалось, что я снова дома. Представь себе: на книге, которую я по своей, пусть и невольной, небрежности чуть не бросил на пол, сияли два иероглифа, два знака нашего с тобой родного языка — именно сияли, хотя и были напечатаны черным. К тому же обозначали они не что-нибудь, а божественное имя И Цзин. Да-да, ты не ошибся, это была наша великая «Книга перемен»[22]. Конечно, в переводе на местный язык, так что наши прекрасные иероглифы были воспроизведены на обложке, так сказать, только украшения ради. Значит, мир все-таки не погиб окончательно? И в мире большеносых есть хоть одна книга, пусть даже такая небольшая, которая связывает этот мир с нашим, с нами самими и с тем, во что мы верим?
Эту книгу я показал господину Ши-ми сразу же, как только услышал, что он вернулся.
Да, мой друг, признаюсь тебе: я был настолько взволнован, что схватил книгу и бегом побежал в прихожую, где господин Ши-ми еще не успел даже снять свою промокшую накидку и не менее промокшие шкатулки для ног (Бо Тинь-ки). Он улыбнулся, снял мокрое и поставил зонтик в угол. Затем провел меня, крепко державшего драгоценную книгу, в свой кабинет, ставший для нас обоих как бы главной гостиной, принес одну из своих маленьких огненных жертв и сказал: его не удивляет, что я узнал эту книгу. Он просто забыл, что среди множества принадлежавших ему книг имеется и эта, иначе он давно бы достал и показал ее мне.
Наша беседа — к счастью, я настолько овладел местным языком, что могу понимать уже довольно сложные высказывания господина Ши-ми; сам же господин Ши-ми оставил попытки научиться с моей помощью нашему языку, потому что язык слишком труден, да и потом, где он сможет его применить? Я не мог с этим не согласиться, ибо попасть в наш мир ему не удастся, а здесь эти знания, пожалуй, действительно излишни, — так вот, наша беседа, завязавшаяся после этого, затянулась далеко за полночь. Мы ничего не ели и не пили, лишь господин Ши-ми то и дело приносил свои огненные жертвы, сначала маленькие, а под конец даже одну большую из тех, которые он возжигает только по праздникам. (Я по-прежнему называю их огненными жертвами, хотя теперь знаю, что это не священнодействие, а своего рода привычка глотать дым, вроде привычки к вину, среди большеносых весьма распространенная, хотя воздуха она, конечно, не улучшает. Но название все же кажется мне подходящим, потому что большеносые действительно следуют этой привычке как ритуалу. Тем более что я и сам теперь иногда доставляю себе это удовольствие — правда, только в отношении благоуханных больших.) Пересказать все, о чем мы тогда говорили, невозможно. Для этого нужно было бы написать целую книгу. Однако должен сказать, что мне все-таки пришлось посвятить господина Ши-ми в тайну моего путешествия, о которой он до сих пор лишь догадывался. Он сказал, что никогда бы не поверил в это, если бы я не сидел сейчас перед ним и если бы не виденные им доказательства, то есть мои ланы серебра, которые здесь все считают реликвиями глубокой древности. Вообще же его философия, добавил он — а это не какое-либо общепринятое учение, а всего лишь его собственный взгляд на вещи, сумма многолетних размышлений, — его философия позволяет ему верить, что на свете
