Письма с Соломоновых островов - [68]

Вечером я надела купальный костюм и побежала через пляж в лагуну. В воде барахталось свыше десятка девушек, которые схватили меня и вовлекли в водоворот своих игр. Они обращались со мной, разумеется, очень деликатно, по при этом не преминули стянуть с меня бикини. Девушки окружили меня венцом смуглых тел, блестевших в воде словно черный бархат. Вскоре круг сомкнулся теснее, ладони девушек легли на бедра, ноги слегка согнулись в коленях, а торсы несколько откинулись назад. В каком-то странном ритме, который трудно назвать песней или тихими причитаниями, мои подруги начали проделывать удивительные движения. В их ритмично покачивавшихся телах было столько любовного влечения, что, казалось, их обуяло коллективное желание продемонстрировать мне самые нежные, интимные ласки.

Не знаю, как долго продолжалось бы все это, но тут раздались громкие возгласы. Как оказалось, к нам подкрадывался Анджей с фотоаппаратом в руках, а за ним следовало несколько юношей. Мы, как по команде, бросились в воду, но мой купальный костюм остался лежать на песке и попал бы в руки непрошеных гостей, если бы не находчивость одной из девушек. Выскочив с криком из воды, она осыпала Анджея коралловым песком и, схватив бикини, благополучно вернулась к нам. Надев костюм, я спокойно вышла из воды. Анджей не мог сладить со своей фотовспышкой и остался на пляже, а девушки — каждая со своим юношей — исчезли в зарослях, которые вскоре окутал мрак тропической ночи.

Дома, едва успев скинуть влажный купальный костюм, надеть теплое кимоно и зажечь керосиновую лампу, я услышала деликатное покашливание за стеной, а затем стук в дверь. Когда я открыла, вошел Анджей и сразу же начал сетовать, что потерял великолепный случай сфотографировать ставший теперь очень редким танец кукуйя только потому, что в фотовспышке не оказалось батарейки.

— Подумай только, Аня, — сказал он, — ты исполняла вместе с девушками очень старинный танец плодовитости, который сохранился как один из пережитков древней культуры Соломоновых островов, кажется, лишь на Санта-Ане и Санта-Каталине, и то только потому, что на первом из этих островков лишь недавно была учреждена миссия, а на втором никто никогда еще не пытался обращать жителей в христианство; ведь ты хорошо знаешь, что миссионеры жестоко преследуют такого рода танцы, считая их развратными.

Из литературы о Соломоновых островах я, конечно, знала, что танец плодовитости когда-то бытовал здесь, но теперь во многих местах упразднен и забыт, и только в очень редких случаях его можно увидеть еще на маленьких островках. Но я не могла даже допустить мысли, чтобы девушки на Ова-Рики приветствовали меня таким старинным танцем. Это было очень лестным для меня доказательством их большого доверия и доброжелательности. Я не удивилась, что кукуйя так взбудоражил Анджея, но не преминула тем не менее сделать ему замечание. Нечего подглядывать за купающимися девушками, особенно если среди них нахожусь я!

Ова-Рики недаром называют «Маленьким островом»: его площадь не превышает пяти квадратных километров. Островок холмист, самая высокая точка на восточном берегу достигает ста метров. Он сплошь покрыт лесом, доходящим почти до самого моря. Северо-западное побережье островка несколько приподнято. Здесь находятся два селения: Токоре с пятнадцатью жилыми хижинами и одним обыкновенным домом лодок, а в полукилометре от него — Мамако, в котором насчитывается тридцать пять хижин, один дом ритуальных и один обыкновенных лодок. Ова-Рики постепенно погружается в океан. После каждого землетрясения он опускается в море на несколько десятков сантиметров, тогда как соседний островок — Ова-Раха почти па столько же поднимается над поверхностью воды. Мне рассказывали о страшном землетрясении, происшедшем в 1931 году, когда волны высотой в несколько этажей обрушились на остров и проникли в глубь суши, вырывая с корнем столетние деревья, уничтожая хижины и огороды, смывая в море поломанные лодки, запасы продовольствия и все, что уже было ими ранее уничтожено. Жители Ова-Рики уцелели только потому, что толчки, вначале слабые, начались в полдень, когда псе были на огородах и успели спастись бегством на возвышенности. Последнее землетрясение, которое я пережила на Улаве, существенно отразилось на Ова-Рики. Вспененные волны вновь уничтожили хижины, унесли в море свиней и все запасы продовольствия, вырвали из земли много кокосовых пальм и фруктовых деревьев, а сам остров еще на полметра погрузился в воду.

Видно, жители Ова-Рики очень привязаны к своему маленькому островку, если так цепко держатся за него. Ведь должны же они понимать, что при сильном землетрясении их островок может целиком исчезнуть в морской пучине, как исчез остров Тего, от которого остались теперь только коралловые рифы и песчаные отмели. И все же эта угроза не тревожит островитян. Они свято верят, что их островок покоится на спине огромной черепахи, а землетрясения вызываются движениями этого пресмыкающегося, выражающего недовольство слишком скудными жертвоприношениями.

Пока отец и Андрей беседовали с пожилыми мужчинами и записывали их верования и легенды, я пыталась выведать то же самое у женщин. Я подметила, что среди них можно выделить два совершенно различных типа, а именно: хрупкие, узкокостные, привлекательные создания с правильными чертами лица и полной очарования улыбкой и коренастые, приземистые, крепкого телосложения, широкие в бедрах женщины с низкими лбами и невзрачными лицами, очень напоминающие жителей Новых Гебридов. Но в Токоре, как и в Мамако, я встречала женщин с явно полинезийскими чертами: смуглые, с очень светлой, золотистого цвета кожей и вьющимися волосами. Так же, как в О’у. женщины и девушки ходят здесь обычно обнаженными, если не считать снизок раковин, завязанных на поясе, одного или двух ожерелий, тонких браслетов из раковин на предплечьях, сережек и цветков гибискуса, воткнутых в волосы. Модницы носят десятисантиметровые запястья и несколько более длинные наголенники из разноцветных раковин. Они отращивают длинные густые волосы, которые заботливо расчесывают гребешками из тонких палочек и время от времени посыпают жженой, растертой в порошок известью или натирают густой известковой мазью. Последнее средство придает волосам красивый белый, а порой и не менее привлекательный медный цвет. Во время плясок или торжественных обрядов представительницы прекрасного пола появляются во всей красе своих родовых украшений из раковин. Тела их почти сплошь покрыты шнурками с прекрасными снизками разноцветных раковин и украшены зубами морских свиней, собак, больших летучих мышей, острыми клыками хищных рыб. Для таких торжественных случаев носовые палочки заменяют художественно вырезанными палочками из раковин тридакны