Письма президенту - [13]

Если действовать честно, то чиновники должны были бы начать с себя. Пусть министры получают три тысячи долларов в месяц (как сейчас) и сами покупают себе машину, сами (на свои) нанимают водителя, платят за жилье не символическую «госцену», а коммерческую…

Итак, денег много.

Зачем отнимать?

Зачем отнимать у бедных?

Зачем отнимать только у бедных?

И зачем взбудоражили страну, довели стариков до инфарктов?

А теперь – радуйся, народ! – предложено шесть тысяч улучшений.

Если закон нуждается в тысячах улучшений, значит, он дрянь. Как же такую дрянь приняли в первом чтении?

Небось когда наши благодетели покупают костюм за 2–3 тысячи баксов – сто раз меряют: не дай Бог, где-нибудь шовчик кривой. Парфюм дорогой (на флакончик всей пенсии инвалида Великой Отечественной войны не хватит). Сто пузырьков перенюхают, продавщицу загоняют. Вот какие внимательные.

Ни разу не видели мы, чтобы власть так внимательно относилась к человечкам.

После криков, митингов, жалоб и проклятий компенсация достигла тысячи рублей.

Значит, если б народ промолчал, – получили бы, как планировалось, триста – четыреста.

Но это значит, что если бы народ был пожестче (как в нежной тропической Бразилии, где много диких обезьян), то:

– получили бы больше не втрое, а вдесятеро;

– правительство (предложившее людям «мыло и веревку с собой приносить») было бы в отставке;

– депутаты – отозваны.

И вы, Владимир Владимирович, начали бы руководить Россией прямо, без жадных, бестолковых, бессердечных посредников. Этого, похоже, все еще хотят очень многие.

3 августа 2004

№ 10 Была да сплыла честь родной армии

Народу страшно интересно, что вы обо всем этом думаете?

Уважаемый Владимир Владимирович! Извините, что долго не писал – собака щенков рожала; вы, конечно, меня поймете, потому что у вас тоже не так давно был аналогичный случай – вся планета радовалась за вашу Кони (лабрадоршу), а щенки попали в хорошие руки, чего и своим желаю.

Но ради щенков не стал бы вас беспокоить. Я о другом. Дело очень серьезное. Пишу вам не только как президенту, но и как Верховному главнокомандующему.

Владимир Владимирович, вы об этом не знаете и, может быть, не поверите, но факт остается фактом: военные на улицах перестали отдавать друг другу честь.

В детстве мы очень любили смотреть, как сближаются идущие навстречу друг другу офицеры. Младший по званию за несколько шагов лихо, четко, с блеском вскидывал руку к козырьку, а старший по званию чуть позже и чуть небрежнее – в ответ. А если младший зазевался и ритуала не исполнил, старший его окликал, подзывал и устраивал надлежащее распекание; мы внимали разинув рты.

А тут вижу: лейтенант, а навстречу майор и полковник – и хоть бы что. Разминулись вплотную ко мне, лейтенант не только честь не отдал, даже не покосился на старших. И они столь же равнодушно прошли мимо.

И вдруг осознал, что это теперь – рядовое явление. Осознал, что даже не могу вспомнить, когда я последний раз видел, чтобы военные друг друга приветствовали по уставу. Пять лет? десять? пятнадцать?

…Что-то кончилось. Истаяло незаметно.

Владимир Владимирович, вы по улицам не ходите и такую картину увидеть не можете. Вам-то они честь отдают, потому что видят вас на параде и по торжественным случаям. А я говорю о настоящей жизни, о буднях.

В будние дни, как ни странно, честь отдают только гаишники, когда пролетает мимо них кортеж с высоким начальством или хотя бы пустая машина высокого начальника. Его в машине нет, но гаишник не может этого видеть через затонированные стекла. Гаишник видит номер, мигалку – и отдает честь этим предметам.

Владимир Владимирович, вы вернули нам гимн, вернули Красное знамя нашим военнослужащим, а о чести, видимо, забыли, что и неудивительно – кругом реформы, перевод на контракт, бесконечные аварии, – не до того.

Но честь все же – дело важное. Престижа армии без нее нет. И мальчишкам необходимо видеть, как на улице и в метро солдаты и офицеры вскидывают к виску прямую ладонь (а что они видят? – пальцы веером).

Вы как Верховный главнокомандующий могли бы (не делая из этого никакого шума) попросить военных, чтоб отдавали честь. Не может же быть, чтобы она совсем кончилась.

25 августа 2004

Признание президента Власть озвучила явку с повинной

[16]

В любом случае интересно, что вы об этом думаете?

Произошло событие гораздо более редкое, чем теракт. Президент обратился к народу[17]. Он сделал это впервые – не считая новогодних поздравлений, – а значит, это очень важно.

Он, несомненно, хотел, чтобы нация его услышала. Для этого речь много раз транслировалась по радио и ТВ.

Хотел ли он услышать ответ? Хочет ли он знать: поняли мы его? и правильно ли поняли?

Сразу скажем: мы услышали не экспромт. Это обдуманная, коллективно выработанная и написанная речь. Значит, это речь не личности, а Власти (большая буква здесь не от избытка уважения, а для обозначения высшей власти РФ).

Речь сочиняли второпях; для нас это лучше, ибо они не успели заметить, сколько правды проскользнуло в текст, не успели ее вычеркнуть; лишь местами слегка замазали красивыми словами.

После горьких слов соболезнования президент признал: