Письма о духовной жизни - [9]

Я нарочно пространно описал весь этот порядок движения внутренней жизни, дабы показать, что в xoд сей жизни есть пространное поприще для упорства в ожидании. Все мается и мается бедная душа, ища и не обретая. Ожидать чего нибудь от своих усилий и в ум уж не приходит. Давно уже исчезла всякая самоуверенность, и во глубине души только слышится: „имиже веси судьбами, спаси."Положение себя в руки Божии, и чаяние всего от Его единой милости есть последний предел приготовления, готовности и годности к водворению царствия Божия внутрь нас, которое, однакож, всегда приходит не с усмотрением (Лук. 17, 20). Это состояние смиренного, без всяких притязаний, ожидания и есть сумрак веры (фраза мистиков), который сумрачен только по безвестности времени получения чаемого и искомого, тогда как предмет и основания ожидания совершенно ясны.

Полагаю, что у вас уже шевелится вопрос: да что же это за царствие Божие? На это отвечает вам далее Сперанский: „никто не может ни описать его вам, ни дать о нем понятие; его чувствуешь, но оно несообщаемо. Сам Иисус Христос описывает цapcтвиe Божие лишь притчами и подобиями."Прибавим: то только всем ведомо, что это есть ни с чем несравнимое драгоценное сокровище, не ожидаемое, а самым делом получаемое и обладаемое. Спаситель объясняет это притчей о человеке, который, нашедши на поле сокровище, обрадовался, и, в радости, никому не сказавши, распродал все, что имел, и купил поле то;—и другою—o купце, который, узнавши, что где‑то есть драгоценная жемчужина, пошел, продал все, что имел, и купил жемчужину ту (Матф. 13, 44. 46). Можно, впрочем, в некоторой степени удовлетворить ваше любопытство, ибо что неопределимо со стороны чувства, то может быть определяемо в чертах своего проявления. С этой стороны я уже очерчивал прежде цapствиe Божие, заимствуя описательные черты из писаний отеческих и старческих. Повторяю здесь, как писал, чтоб не придумывать новых слов: царствие Божие в нас есть, когда Бог воцаряется над нами, когда душа во глубине своей исповедует Бога своим Владыкою и покорствует Ему всеми силами, и Бог владычно действует в ней и еже хотети и еже деяти (Фил. 2, 13). С психической же точки зрения о царствии Божием должно сказать следующее: цapcтвиe Бoжиe в нас зарождается, когда ум сочетавается с сердцем, сам срастворившись с памятью о Боге. Человек тогда предает Господу, как жертву приятную Ему, свое сознание и свободу; а от Него получает власть над собою, и силою, от Него получаемою, правитъ всем своим, внутренним и внешним, как бы от Его лица.

Когда удосужусь, я соберу черты этого состояния из писаний отеческих, и сообщу вам. Теперь скажу несколько слов по памяти.

Думаю, что и вам памятно, как в ответах старцев Варсонофия и Иоанна часто говорится о некоем огне, которому возгораться в душах учеников своих они желали всем желанием. Это говорят они о зарождении внутренней жизни, или о раскрытии царствия Божия в нас. При этом сцентрировываются вcе силы жизни человеческой во едино, как в фокусе, и это отражается горением духа, или духовною теплотою; при этом не только ум срастворяется с памятью о Боге и проникается ею, но и все существо наше духовное вступает в живое Богообщение: Бог огнь есть (Евр. 12, 29). И вот теплота и гopениe духа водворяются в нас с момента раскрытия в нас царствия Божия. Эта черта осязательнее всех, доступнее для понятия, и больше дает удобства к объяснению проявлений духовной жизни. Известно, что когда человек в чувстве, тогда он весь сковывается тем чувством, и готов, и силен бывает беспрекословно делать все, к чему побуждает то чувство. Чувство походит на рычаг и руль в управлении своим внутренним. Его‑то и добивается оно‑то и дается. Что более всего озабочивает ищущаго, так это внутреннее нестроение в мыслях и желаниях; вся его ревность обращена на то, как бы устранить это нестроение. К этому другого способа нет, как добыть это духовное чувство или эту теплоту сердечную, при памяти о Боге. Как только зародится эта, теплота — мысли улягутся, внутренняя атмосфера станет ясна, станут видимы все зарождения добрых и недобрых движений души, и получится власть на отгнание последних. И на внешнее расходится этот внутренний свет, и там дает он возможность отличать должное от недолжного, сообщая и крепость установиться в первом, не смотря ни на какие препятствия; словом, тогда начинается истинная, действенная, духовная жизнь, которая доселе была только в искании, а если и проявлялась, то урывками. И при тех влечениях, о которых была речь, бываeт теплота, но она прекращается с прекращением влечения. Здесь же теплота зародившись в сердце, остается неотходною, и неотходным держит при себе внимание ума. Когда ум в сердце, — это и есть сочетание ума с сердцем, представляющее целость нашего духовного организма.

Применительно к этому признаку — теплоте и горению духа, —легче понять, почему те или другие способы употребляются для достижения сего состояния, или для приготовления к нему.

Письмо седьмое.

Буду писать вам теперь о способах, как возжечь постоянный огонек или теплоту в сердце. Припомните, как возбуждается теплота в физическом миpе: трут дерево об дерево, и получают теплоту и даже огонь; держат вещь на солнце, и она согревается, а если сосредоточить побольше лучей, то и загорается. Способ к зарождению духовной теплоты похож на это. Трение—труды подвижничества; держание на солнце — умная молитва к Богу.