Письма к дочери - [7]
Твой отец
Использована иллюстрация Е.Юшина
Письмо шестое
Колючие вопросы
Добрый вечер, моя милая девочка!
Хочу быть с тобой откровенным.
Конечно, я знал, во всяком случае, чувствовал, что тебя что-то мучает. Это хорошо, что у нас порой возникают разногласия по поводу той или иной жизненной проблемы. У тебя свое мнение, у меня — свое. Вы с братом иногда начинаете атаковать нас с такой железной логикой, логикой жизненных фактов, что наши рассуждения, оправдывающие некоторые явления прошлого и настоящего, теряют всякую силу.
Да, разумеется, есть какой-то барьер опыта между поколениями. Вам, юношам и девушкам, трудно перешагнуть через него, ваш анализ не углубляется в корень сегодняшних фактов, и получается, что прошлое вам нипочем, для вас важнее сегодняшнее и только через него — будущее.
Нам же, взрослым, трудно освободиться от своего опыта, от того, чтобы видеть настоящее и будущее вне призмы прошлого. Вот и возникают осложнения во взаимоотношениях.
Плохо ли это?
Нет, почему! Очень даже хорошо, что есть такая трудность. Она дает нам толчок для бурного обсуждения многих проблем, в ходе которого изменяются обе стороны.
Я начал с того, чтобы поразмышлять с тобой о себе, о своем самовоспитании, в котором ты принимаешь самое активное участие. Возможно, этот мой самоанализ поможет тебе сделать то же самое и, таким образом, глубже и лучше понять себя и нас.
Я уверен: путь к взаимопониманию и познанию друг друга проходит через понимание и познание в первую очередь самого себя. И чем глубже человек познает самого себя, свой характер, устремления, ценности, жизненные цели и т. д., тем легче ему будет понять других людей и окружающий мир в целом. А это очень важно — взаимопонимание, это источник вдохновения и творчества, духовных сил и надежд. Ты силен десятикратно, когда тебя понимают, но становишься во сто раз сильнее, когда ты понимаешь других.
Однако скажу, почему мне вдруг захотелось довериться тебе, довериться будущему. Хотя логика ваша без чувства историзма и события прошлых и настоящих времен вами, молодыми, оцениваются без связи друг с другом и ваше возмущение и удивление действительно неприглядными жизненными явлениями оторваны от корней своего возникновения, тем не менее ваш железный юношеский максимализм имеет влияние на взрослых. Особенно почувствовал я это сейчас, когда в нашей жизни правда становится стержнем наших суждений, наших дел.
Как-то, будучи еще пионеркой, ты вернулась из школы взволнованная и возмущенная. Чем? Тем, что, как ты выразилась, мы учим вас лгать, говорить неправду, говорить вслух одно, а думать и делать другое.
— У вас тоже так на партийном собрании, как у нас на пионерском? — спросила ты. — Стоишь и говоришь на трибуне как попугай, повторяешь то, чему не веришь!..
Ты задела меня за живое. И мне показалось, что порой я уподобляюсь маляру, который перекрашивает дряхлые постройки в яркие краски и убеждает всех, что жить в них одно удовольствие и наслаждение. Да, было так: гордясь и восхищаясь хорошим, — старались не замечать дурного, пытались перекрасить словами пятна жизни и думали, что это и есть наиболее плодотворный метод воспитания уверенности, оптимизма. Слова наши очень разошлись с действительностью, с делом, мы пугались правды, боялись сказать правду.
Чем это было вызвано?
Вот и мое откровение: заблуждением, покорностью перед силой, которая диктовала, которая думала и решала все вместо тебя, а от тебя требовала верить ей, не сомневаться в правильности ее решений. Она требовала еще, чтобы мы восхищались жизнью, строительством, масштабами. Разумеется, было и есть чем восхищаться, но остались перекрашенные пятна, замазанные события.
Ты тогда заявила еще, что твоя пионерская организация учит вас врать. В тот день к вам должны были прийти из райкома комсомола, и чтобы не возникли недоразумения, уроки были упразднены и вместе с классной руководительницей и пионервожатой вы все наспех стали оформлять на бумаге несостоявшуюся жизнь. Вас учили, как отвечать проверяющим на тот или иной вопрос.
— Если спросят, какие у вас были сборы, то скажите: такой, еще такой, такой…
Но этих пионерских сборов не было, были только дневники с рассказами о событиях, посвященные им стенные газеты, выпущенные в этот день.
— Если спросят, какие у вас были походы и экскурсии, обсуждения и дискуссии, какая у вас самодеятельность, то скажите…
И опять выдуманная жизнь.
Это был не первый случай вранья, а здесь к тому же еще надо было спасать пионервожатую и классную руководительницу.
Однако недоразумения все же произошли. Проверяющие поговорили с вами доверительно, по душам, по-настоящему, и вы начали говорить правду. Проверяющие ушли, а пионервожатая и классная руководительница, да еще и заместитель директора по воспитательной части напали на вас, пристыдили. Это и привело тебя в ярость: «Вы только тому и учите, как лгать… Вы не хотите видеть настоящую жизнь… Вот какие вы, взрослые!..»
Тогда я попытался сгладить происшедшее, но мои старания вызвали твой гнев: «Значит, и ты заодно с ними? Значит, нам надо было лгать?.. Не лучше ли было бы устраивать настоящие походы, соревнования, диспуты?..»
