Письма (1866) - [6]

Я хочу сделать небывалую и эксцентрическую вещь: написать в 4 месяца 30 печатных листов, в двух разных романах, из которых один буду писать утром, а другой вечером и кончить к сроку. Знаете ли, добрая моя Анна Васильевна, что до сих пор мне вот этакие эксцентрические и чрезвычайные вещи даже нравятся. Не гожусь я в разряд солидно (1) живущих людей. Простите, похвастался! Но что ж мне и осталось более, как не похвастаться; остальное-то ведь уж очень не завлекательно. Но какова же литература-то? Я убежден, что ни единый из литераторов наших, бывших и живущих, не писал под такими условиями, под которыми я постоянно пишу, Тургенев умер бы от одной мысли. Но если б Вы знали, до какой степени тяжело портить мысль, которая в вас рождалась, приводила вас в энтузиазм, про которую вы сами знаете, что она хороша - и быть принужденным портить ее сознательно!

Вы хотите приехать в Павловск. Напишите мне, когда именно это будет? Мне бы очень, очень хотелось погостить у Вас в Палибине. Но могу ли я там так работать, как мне надо? Это для меня вопрос. Да и невежливо с моей стороны приехать и по целым дням работать. Напишите мне обо всем. Пожалуйста, не оставляйте меня. Мой поклон всем Вашим. До свидания. Искренно преданный Вам

Федор Достоевский.

Если Вы мне сейчас ответите, то вот Вам мой адресс: в Москве. Александру Павловичу Иванову, в Константиновском Межевом институте, в Старой Басманной, у Никиты Мученика, для передачи Федору Мих<айловичу> Достоевскому.

Простите неряшливые помарки письма и не сочтите за небрежность.

(1) далее было: благонравно

280. П. А. ИСАЕВУ 22 июня 1866. Москва

Москва 22 июня/66.

Милый Паша, вот уже с воскресения, целых три дня сряду, таскаюсь от Малого театра, где остановился в гостинице, в Старую Басманную, в Констант<иновский> институт, и спрашиваю у швейцара - нет ли мне писем? И всё нет как нет! Не понимаю, Паша, что с тобой могло сделаться! Не сказал ли я тебе, не велел ли я тебе, ВО ВСЯКОМ СЛУЧАЕ писать ко мне каждую субботу, не дожидаясь от меня писем? Верить не хочется, что ты с первого же шагу, тотчас, и нарушил мое приказание. Неужели леность до того уже проела тебя, что ты не в состоянии взяться за перо? Но ведь как бы ты ни был ленив, - все-таки я тебе приказал положительно, и ты не должен был ослушаться ни в каком случае. Неужели ты совершенно освободил себя от всяких долгов и обязанностей и принял за правило жить в одно свое удовольствие? Ты не понимаешь, что нет удовольствия без исполнения долга и обязанностей. Думаю с утра до ночи и по моей мнительности - не знаю, что и предпринять. Если еще несколько дней от тебя не будет писем - брошу всё, все дела и принужден буду ехать в Петербург, так как думаю, что ты наверно болен и лежишь без помощи. Если ты не болен и с тобой ничего не случилось, то ты жизнь мою отравляешь и жить мне мешаешь своим непослушаньем. У меня и без того много забот и муки на плечах. Здешние смеются, и Александр Павлович дает мне знать насмешливыми намеками, что если ты обещал писать, так нечего надеяться, что обещание твое будет исполнено. Пишу и приказываю тебе немедленно уведомить меня обо всем и о причинах, почему ты не исполнил приказания. Ничего не пишу тебе о себе и о моих планах, потому что не в силах разговаривать с тобой (точно так же бывало постоянно и в Петербурге: скажи, какими глазами я должен смотреть на тебя? Равнодушно относиться к этому я не могу). Если ты нездоров, - то попроси Мишу или кого другого уведомить немедленно. Адресс полный:

в Москву: В Константиновский Межевой институт, в Старой Басманной у Никиты Мученика Его превосходительству Александру Павловичу Иванову для передачи Федору Михайловичу Достоевскому.

До свидания, Паша. Ради бога, исполни просьбу мою, - иначе, ей-богу, должен буду бросить все дела и отправиться в Петербург.* Немедленно и без задержек. И потом каждую субботу, аккуратно, во что бы то ни стало.

Преданный тебе

Фед<ор> Достоевский.

* Буквально говорю.

281. П. А. ИСАЕВУ 25 июня 1866. Москва

Москва 25 июня, 1866 г.

Любезный друг Паша,

Я сейчас из Люблина (где живут нынешнее лето Ивановы) и нанял там, для себя, особую дачу на лето. Сейчас должен ехать. Приезжал на три часа, накупить хозяйства, взять напрокат мебель, подсвечников, чаю, сахару и прочее. Будет и служанка. Проживу до 1-е сентября. Не хочешь ли и ты приехать ко мне? Если хочешь, то напиши скорее, можешь прожить сколько хочешь, хоть до 1-го сентября, или хоть 2 недели. Не хочу стеснять тебя. Одно беда: не могу тебе скоро выслать денег на проезд, - но, однако, если хочешь приехать, пришли мне счет, - сколько тебе надо на проезд и чтоб привезть с собой кое-что из вещей, чтоб жить вместе. Напиши мне поскорей обо всем этом, и я тебе тотчас отвечу. Славно бы было. Я очень, очень рад бы был тебя видеть, Паша, и очень об тебе здесь беспокоюсь. Письма твои я получил и только сегодня 25 июня. Извини, что бранил тебя, но зачем же ты сам был неаккуратен, Побывай у Милюкова и скажи ему о том, как я живу и что я ему буду писать. Побывай у Эмилии Федоровны и ей скажи. Ей денег пришлю в июле. С завтрашнего дня крепко принимаюсь работать. Кредиторам нечего говорить, где я живу. (1) Квартира, если б ты приехал, останется за мной, и Федосья может жить, а ей кормовых надо будет выдать вперед. Хозяина надо уломать, чтоб подождал. В августе деньги будут, всё заплачу ему.