Пища любви - [85]

— Лаура, дорогая, — заговорил Ким по-итальянски — В этом самом городе Петрарка написал свои самые лучшие сонеты о девушке по имени Лаура. Сегодня, пять столетий спустя, я тоже полюбил ее…

«Все-таки это стряслось, — подумала Лаура, когда сорок восемь пар глаз уставились на нее — Ну и что теперь прикажете делать?»

— Катастрофа, — прокричал Томмазо, врываясь к Бруно на кухню. — Американец делает ей предложение.

— Что?

— Si. Пошли скорее.

Бруно посмотрел на наваленные перед ним продукты.

— Но у меня еще не готово.

— Плохо. Когда ты закончишь, будет уже поздно.

Ким заканчивал свою речь. Она была красива, изысканна и невероятно трогательна. Не только женщины, но и мужчины без всякого стеснения утирали слезы умиления, когда Ким под конец опустился на одно колено, достал из кармана маленькую коробочку и открыл ее. На свету кольцо вспыхнуло фейерверком искр, и в зале раздался восхищенный вздох.

— Лаура… bellissima… ты согласна стать моей женой? — спросил Ким, когда певцы исполняли финал.

Все приготовились аплодировать. Сейчас Лаура скажет ответное слово, которое, без сомнения, будет столь же прекрасно и трогательно, и они дадут волю своим чувствам.

Лаура набрала воздуха в легкие.

— Ким, ты задаешь мне этот вопрос на глазах у всех этих людей, поэтому отвечать мне тоже придется у них на глазах. Ты замечательный, умный, тонкий человек, и мне было очень хорошо рядом с тобой. Но мой ответ: нет. Можешь попросить меня объяснить свой ответ сейчас. Или я все объясню тебе потом. Но, извини, я приняла решение.

Тишину можно было резать ножом. Ким быстро сказал:

— Лаура, нам нужно во многом разобраться. Да, давай поговорим об этом. Конечно, мы должны поговорить. Ты немного выпила, плотно поела. Ты же знаешь, как одурманивают эти углеводы. Я буду считать, что ты мне пока не ответила, у тебя будет столько времени, сколько тебе нужно…

— Ты не слушаешь меня, Ким, — перебила Лаура — «Нет» не требует обсуждения. Ты многому меня научил, ты был для меня своего рода спасением… когда все пошло наперекосяк. Но я не хочу всю жизнь слушать, что я должна делать, и не нужно мне говорить, что я обязана выйти за тебя замуж.

В противоположном конце зала Томмазо подтолкнул Бруно вперед.

— Сейчас или никогда, дружище, — прошептал он.

Бруно держал в руках блюдо с персиком под соусом сабайон. Это было все, что он успел приготовить. Когда он шел к ней, все гости почувствовали, что развлечения еще не закончились, и повернулись к Бруно. Кто-то сдавленно хихикнул. Бруно почувствовал, что краснеет.

И вот он перед ней. Ее глаза не выражали никаких переживаний, а по лицу невозможно было понять, что она чувствует — успокоение или разочарование.

— Это тебе, — начал Бруно, ставя блюдо перед Лаурой.

Лаура взглянула на островок персика в водоеме сабайона. И вдруг Бруно понял, что сказал недостаточно. Возникла долгая напряженная пауза.

— Я собирался сказать тебе, что это блюдо выражает мои чувства лучше, чем я их могу выразить сам, — беспомощно забормотал Бруно — Но это ведь не так, правда? Оно вообще ничего не выражает. Иногда еда бывает просто едой — Он посмотрел на Кима, который пожирал его глазами, полными жгучего презрения — Вот он умеет выразить свои чувства словами. А я-то всегда думал, что вполне достаточно моего молчания и моих блюд.

Лаура медленно кивнула.

— Когда я вспоминаю о блюдах, которые готовил для тебя, — продолжал Бруно, — я понимаю, что хотел с их помощью поразить тебя, ослепить, восхитить, успокоить, даже соблазнить. Но среди них не было такого, которое просто сказало бы тебе всю правду.

Лаура молчала.

— А правда состоит в том, — начал он, но запнулся, вспомнив, что на него смотрят все посетители ресторана, кто с удивлением, кто с непониманием. Молчание длилось целую вечность. Бруно чувствовал его. Оно наполнило его рот, как вязкое и густое тесто, и лишило его дара речи… — Правда состоит в том, что я люблю тебя, — тихо сказал он — Я всегда любил тебя. Я всегда буду любить тебя. И больше всего на свете я хочу любить тебя всю жизнь.

— Я завтра уезжаю, — сказала Лаура.

— Знаю, — ответил Бруно. — Но у нас есть этот вечер.

Лаура встала из-за стола, взяла с блюда кусочек персика и положила его в рот.

— В таком случае, — сказала она, — мы проведем его не здесь.

В маленьком баре на неприметной улочке, идущей от бульвара Глориозо, Дженнаро наконец закончил усовершенствование своей «Гаджи». Он приладил к ней некое устройство, собранное из деталей трактора, обнаруженных у фургона, дополнительный насос от моторного вентилятора и еще кое-какие мелочи, способные, с его точки зрения, дать положительный эффект. Наполнив кофеварку кофейными зернами, он повернул ключ зажигания и отошел в сторонку.

В первые несколько секунд ничего не происходило. Потом раздался пульсирующий лязг, двигатель заработал и начал нагнетать давление.

На противоположной стороне улицы, в квартире на последнем этаже, Бруно и Лаура не слышали пыхтения машины Дженнаро. Они наконец-то позабыли обо всем на свете, наслаждаясь друг другом.

Когда стрелка индикатора давления дошла до максимальной отметки, Дженнаро удовлетворенно вздохнул. Работает. Он добился цели всей своей жизни — получил идеальную чашку кофе. Дженнаро потянулся к клапану, через который в кофеварку подавалась вода. Но он опоздал на какую-то долю секунды.