Писательское ремесло - [8]
Так что выберите, какое лицо вы хотите использовать в зависимости от того, какую историю желаете рассказать и опираясь на ваши личные таланты и предпочтения.
Теперь. Всё что вам осталось, это выбрать, КТО из персонажей станет репортером. И как мне это сделать, спросите вы?
Первое лицо проблем не доставит. Вы выбираете парня, который постоянно говорит читателю: «Я, мне, я, моё». Но когда вы пишите от третьего лица, возникает куда большее кандидатов на роль репортера в каждой конкретной сцене, и уже одно это может сделать выбор трудным.
Есть простой практической метод, который поможет решить. Репортером должен стать персонаж, который наиболее глубоко, эмоционально вовлечен в то, что стоит на кону в этой сцене. Когда вы гадаете, с точки зрения кого из персонажей показать конкретную сцену, все что нужно сделать — выбрать героя, которому терять больше всех. Это — тот человек, у которого самая сильная цель, и достижение этой цели станет плодородной почвой для самого сильного конфликта.
Уже поздно, и я, возможно, где-то что-то забыл. Но я вернусь и продолжу вещать, пока моё эго не убедится, что высказалось до конца. В следующей статье поговорим о планировании сюжета — которым стоит заняться до того, как начинаешь стучать по клавишам.
«Грозовой фронт» — это «Storm Front», первый роман из серии о Гарри Дрездене. На русском книгу издали под названием «Гроза из Преисподней». Или как-то так.
Долго ломала голову, как перевести «The freaks». Плохо я знаю родной язык! Самое близкое, до чего додумалась — «ошибки природы», но оно там не очень хорошо вписывается. Гады? Ироды? Пока поставила относительно нейтральное «мерзавцы».
А вообще, к этим статьям нужно было сделать вступление переводчика: «делай не как я, делай правильно». Батчер говорит умные вещи, я, в целом, с ним согласна. (Кроме тех деталей, по которым не согласна совсем.)
Первое и третье лицо, например. Похоже, что автор «Досье Дрездена» считает повествование от третьего лица (и с сточки зрения нескольких сменяющих друг друга репортеров), чуть ли не вершиной литературного мастерства. Меня же оно, порой, изрядно раздражает. Только ты увлечешься рассказом, только начнешь сопереживать герою… Бух! Конец отрывка. Другой репортер, другие события, другая сюжетная линия. Это уже не просто подножка в повествовании, из пресловутого «пространства текста» тебя вышибают пинком. И предлагают заходить в одну и ту же реку заново, да ещё, быть может, в месте, которое тебе не нравится, с персонажем, который совершенно не интересен. У меня в таких случаях возникает стойкое желание перелистать несколько страниц и найти следующую главу с понравившимся репортером. А может, просто закрыть книгу, и больше не мучиться. (кхе-кхе Мартин кхе-кхе).
В своих книгах, если нужно показать другую точку зрения, я обычно ввожу дополнительного репортера в прологах или эпилогах (при этом не особо волнуясь, что основное повествование идет от первого лица). Если и обращаюсь к третьему лицу, то не для введения дополнительных точек зрения, а чтобы эмоционально дистанцироваться от главного героя.
А ещё я ловлю себя на том, что порой смешиваю лица повествования даже не в одной сцене — в одном абзаце. Идет рассказ с точки зрения героя: «он увидел, он решил». Вдруг на пару предложений просыпается всезнающий автор, информирует читателя о каких-то неизвестных фактах. Потом поток сознания героя, его не обремененная кавычками мысленная речь. Потом снова третье лицо.
Я подобные скачки даже не отслеживаю, они кажутся естественными — и в собственном тексте, и в произведениях других авторов. Пока не придет кто-нибудь умный и опытный, и не отвесит подзатыльник: «Так ты получаешь недостатки и первого, и третьего лиц, но не приобретаешь ни одного из их преимуществ!», — могу проблемы просто не замечать. А повествование меж тем утяжеляется. Теряет скорость, ритм и прозрачность.
Да, ещё: по-моему, очень хорошо сказано, относительно выбора репортером наиболее эмоционально вовлеченного героя. Добавлю ещё — лучше брать персонажа активного. Того, кто будет что-то делать, а не просто рвать на себе в отчаянии волосы.
4. Основы — Скелет истории
Написать хорошо структурированную, качественную историю просто. Но нелегко.
«Хах? — спросите вы. — Что ты имеешь ввиду, просто, но нелегко?»
Многие вещи относительно просты. Извлечение мотора из вашей машины — процесс примитивный. Но совершенно точно не легкий. Нужно проделать серьёзную работу, и вы должны все сделать правильно, иначе простая задача может очень быстро превратиться в настоящий кошмар. Что-то похожее происходит, когда молодые авторы берутся за построение связной и цельной истории. То, о чем я вам сейчас расскажу, может не выглядеть таким уж запутанным, но для начинающего писателя справиться с этим будет сложно. По крайней мере, для меня — было.
Скелет истории — это описание основополагающего сюжета вашей книги, разбитое на простейшие элементы. Оно вмещается всего в два предложения. Ни одно из которых не должно быть излишне длинным. Ваш сюжет необходимо впихнуть именно в такие рамки, иначе он будет слишком запутанным для среднестатистического начинающего автора.
Решительные, когда того требуют обстоятельства.Мстительные, когда месть – единственное утешение.Бескомпромиссные, когда малейшая уступка означает потерю лица.Отважные, когда бездействие равносильно смерти.21 история о женщинах в исключительных обстоятельствах.21 страшная, загадочная, захватывающая фантазия от признанных мастеров.
Перед вами Гарри Дрезден!Охотник на черную нежить, чья профессия – рисковать собственной шкурой в борьбе с порождениями Ночи.Изгой, некогда поднявший руку на собственного учителя и теперь оставшийся со смертью один на один.Мастер, умеющий многое и на многое готовый.Даже – найти настоящего убийцу могущественного рыцаря-фэйри – и очистить тем от подозрений имя одной из Королев фей...Не самое простое из дел Гарри.Дело, от успеха которого зависит не только судьба Прекрасного народа, но и судьба магии всего нашего мира...
…Чикаго. Город, которому не привыкать к преступлениям. Но эти убийства необычны даже для Чикаго. Потому что совершены они человеком, обладающим паранормальной силой, и отомстить убийце не в силах не только полиция, но и «крестные отцы» города! …Начинается его время! Время охотника на черную нежить, чья профессия — рисковать собственной шкурой в борьбе с порождениями ночи! Время Гарри Дрездена — изгоя, некогда посмевшего поднять руку на собственного учителя и теперь оставшегося со смертью один на один!
Перед вами Гарри Дрезден!Охотник на черную нежить, чья профессия – рисковать собственной шкурой в борьбе с порождениями Ночи.Изгой, некогда поднявший руку на СОБСТВЕННОГО УЧИТЕЛЯ и теперь оставшийся со смертью ОДИН НА ОДИН.Мастер, умеющий МНОГОЕ и на многое готовый.Даже – раскрыть дело о загадочном похищении Туринской плащаницы...Но расследование не обещает быть легким – ведь одновременно за Гарри охотятся ПОЛИЦИЯ, МАФИЯ и демоны – Падшие...А сильнейший из вампиров Красной Коллегии вызывает его на дуэль, исход которой ПРЕДРЕШЕН ЗАРАНЕЕ...
Когда мы покинули могучего чародея-детектива Гарри Дрездена, он чувствовал себя не слишком хорошо. Фактически, он был убит неизвестным убийцей. Но пребывание мертвецом не преграда, когда в опасности его друзья. За исключением того, что теперь он никто, и магия не может ему помочь. И несколько тёмных духов, бродящих в тенях Чикаго, желают расплаты.Для спасения своих друзей — и собственной души — Гарри придётся провернуть смертельный трюк без всякой магии...
Поклонники Аниты Блейк!Перед вами Гарри Дрезден!Охотник на черную нежить, чья профессия — рисковать собственной шкурой в борьбе с порождениями Ночи.Изгой, некогда поднявший руку на собственного учителя и теперь оставшийся со смертью один на один.Мастер, умеющий многое и на многое готовый. Но на этот раз Гарри придется нелегко.Ему предстоит отыскать таинственное "Слово Кеммлера" — последний из сохранившихся на земле манускриптов преступного черного мага, казненного по приговору Белого Совета.Тот, кто дерзнет провести в ночь на Хэллоуин описанный в этой книге чудовищный ритуал, обретет власть равно над миром живых и миром мертвых.Если Гарри не обнаружит "Слово Кеммлера" первым, оно окажется в руках уцелевших учеников Кеммлера — и погубит миллионы невинных жизней..
Наталья Алексеевна Решетовская — первая жена Нобелевского лауреата А. И. Солженицына, член Союза писателей России, автор пяти мемуарных книг. Шестая книга писательницы также связана с именем человека, для которого она всю свою жизнь была и самым страстным защитником, и самым непримиримым оппонентом. Но, увы, книге с подзаголовком «Моя прижизненная реабилитация» суждено было предстать перед читателями лишь после смерти ее автора… Книга раскрывает мало кому известные до сих пор факты взаимоотношений автора с Агентством печати «Новости», с выходом в издательстве АПН (1975 г.) ее первой книги и ее шествием по многим зарубежным странам.
«Вечный изгнанник», «самый знаменитый тунеядец», «поэт без пьедестала» — за 25 лет после смерти Бродского о нем и его творчестве сказано так много, что и добавить нечего. И вот — появление такой «тарантиновской» книжки, написанной автором следующего поколения. Новая книга Вадима Месяца «Дядя Джо. Роман с Бродским» раскрывает неизвестные страницы из жизни Нобелевского лауреата, намекает на то, что реальность могла быть совершенно иной. Несмотря на авантюрность и даже фантастичность сюжета, роман — автобиографичен.
История всемирной литературы — многотомное издание, подготовленное Институтом мировой литературы им. А. М. Горького и рассматривающее развитие литератур народов мира с эпохи древности до начала XX века. Том V посвящен литературе XVIII в.
Опираясь на идеи структурализма и русской формальной школы, автор анализирует классическую фантастическую литературу от сказок Перро и первых европейских адаптаций «Тысячи и одной ночи» до новелл Гофмана и Эдгара По (не затрагивая т. наз. орудийное чудесное, т. е. научную фантастику) и выводит в итоге сущностную характеристику фантастики как жанра: «…она представляет собой квинтэссенцию всякой литературы, ибо в ней свойственное всей литературе оспаривание границы между реальным и ирреальным происходит совершенно эксплицитно и оказывается в центре внимания».
Главное управление по охране государственных тайн в печати при Совете Министров СССР (Главлит СССР). С выходом в свет настоящего Перечня утрачивает силу «Перечень сведений, запрещенных к опубликованию в районных, городских, многотиражных газетах, передачах по радио и телевидении» 1977 года.
Эта книга – вторая часть двухтомника, посвященного русской литературе двадцатого века. Каждая глава – страница истории глазами писателей и поэтов, ставших свидетелями главных событий эпохи, в которой им довелось жить и творить. Во второй том вошли лекции о произведениях таких выдающихся личностей, как Пикуль, Булгаков, Шаламов, Искандер, Айтматов, Евтушенко и другие. Дмитрий Быков будто возвращает нас в тот год, в котором была создана та или иная книга. Книга создана по мотивам популярной программы «Сто лекций с Дмитрием Быковым».