Писатели США. Краткие творческие биографии - [89]

Романтизм Купера носит социально-этический характер, и это прежде всего вызвало интерес к нему русских демократических читателей времен Пушкина и Белинского. Купер с большой симпатией отзывался о России и ее народе, а летом 1828 г. собирался посетить Петербург, Москву, Астрахань и Одессу. Плану этому не суждено было осуществиться, но мысли о России не покидали писателя. «Люблю русских и хочу видеть Россию», — говорил он и утверждал, что Америка связана с Россией более тесными узами, чем с какой-либо другой страной.

Первый перевод Купера в России появился в 1825 г. («Шпион»). Одним из наиболее горячих популяризаторов творчества американского писателя стал журнал Н. А. Полевого «Московский телеграф» (1825–1834). В 30-е гг. романы Купера читали ссыльные декабристы. Наиболее глубокое проникновение в мир куперовских героев встречаем мы у Белинского. Если молодой Герцен считал Купера всего лишь двойником В. Скотта, повторяющим его так, «как Соединенные Штаты повторяют Англию», то Белинский сопоставляет художественные манеры двух писателей, исходя из их национально-исторической обусловленности. Английского и американского художника связует эпическое начало, считал Белинский, однако он выступал против утвердившегося в западноевропейской критике мнения, будто успех Скотта пробудил талант Купера, которого отныне стали именовать «американским Вальтером Скоттом». «Между романами Купера и Вальтера Скотта, — писал Белинский, — столько же сходства, сколько между старою, историческою гражданственностию Англии и юною, лишенною почвы преданий, еще не установившеюся цивилизациею Северо-Американских Штатов» (Полн. собр. соч., М., 1956, т. X, с. 106).

Новый подъем интереса к Куперу наблюдается в середине XX в. и у него на родине, и в Советском Союзе (Избр. соч. в 6 тт., М., 1961–1963). Гуманистические традиции куперовских романов, отмеченные еще Горьким, вызывали интерес и советских писателей, которые неоднократно обращались к наследию американского романтика (А. Фадеев, А. Грин, Вс. Иванов и др.).

А. Николюкин

Кьюниц (Kunitz), Стэнли (р. 29.VII.1905, Уорчестер, Массачусетс) — поэт, критик, редактор. Родился в семье польских иммигрантов. Окончив с отличием Гарвард (1926), читал курс поэзии в колледжах и университетах. Дебютировал поэтическим сборником «Интеллектуальное» (Intellectual Things, 1930), оставшимся незамеченным. Первое признание ему принесла не поэзия, а редакторская деятельность. Кьюниц — редактор-составитель справочных изданий «Современные писатели» (Living Authors, 1931), «Писатели сегодня и вчера» (Authors Today and Yesterday, 1933), «Английские писатели XIX века» (British Authors of the Nineteenth Century, 1936), «Американские писатели: 1600–1900» (American Authors: 16001900, 1938), «Писатели XX века» (Twentieth Century Authors, 1942), «Английские писатели до 1800 г.» (British Authors Before 1800, 1952), «Европейские писатели: 1000–1900» (European Authors, 1000–1900, 1967).

Сборник «Избранные стихи» (Selected Poems, 1928–1958, 1958, Пулитц. пр.) принес Кьюницу известность. Показав себя приверженцем традиционного рифмованного пятисложника и белого стиха, автор предложил читателям свое видение мира — метафизически многоплановое, со сложными ассоциативными ходами, неожиданными метафорами и спорадическими выходами в социальное, где «наемные машины… „Стандард ойл“ срубали вековые деревья, и с каждым вязом падал целый век». По мнению Кьюница, творчество невозможно без осознания себя во времени, в истории.

Поэт ведет свою творческую родословную от английских метафизиков, в первую очередь от Э. Марвелла. Строгость формы, классическая простота и афористичность — все это у поэта от «старых мастеров». Музыкальностью стиха, пристрастием к «танцующим ритмам» Кьюниц, возможно, обязан У. Б. Йейтсу.

Кьюниц выпустил также поэтические сборники: «Повестка на фронт» (Passport to War, 1940), «Древо испытаний» (The Testing-Tree, 1971), «Роковой порог» (The Terrible Threshold, 1974), «Одежда без швов» (Coat Without a Seam, 1974). После службы в армии (1943–1945) в поэзию Кьюница вошла тема войны. С годами зазвучали острее социальные мотивы: «Никто не заходил, лишь ФБР / Проведало: соседи-патриоты / Меня сочли за русского шпиона» («Дорога над рекой»). Давний интерес к русской поэзии, встречи с советскими поэтами во время пребывания в СССР в 1967 г. подвигли Кьюница на переводы стихов А. Ахматовой, А. Вознесенского, Е. Евтушенко.

Кьюниц был среди зачинателей движения против войны во Вьетнаме. Вместе с насилием он всегда осуждал и «пищеварительную» философию мещанства.

Среди критических работ Кьюница можно выделить сборник эссе о видных американских поэтах «Не то порядок, не то безумство» (A Kind of Order. A Kind of Folly, 1975). С 1969 г. онредактор серии «Молодые поэты», издаваемой Йейлским университетом, с 1974 г. — консультант по поэзии в Библиотеке конгресса.

С. Таск

Кэбелл (Cabell), Джеймс Бранч (14.IV.1879, Ричмонд, Виргиния — 5.V.1958, там же) — прозаик. Выходец из старинной южной семьи. Окончил в 1898 г. привилегированный колледж Уильяма и Мэри, в течение нескольких лет работал репортером ричмондских и вашингтонских газет. Дебютировал романом «Тень орла» (The Eagle's Shadow, 1904), сатирически изображавшим увлеченную материальным успехом американскую повседневность. В сборнике рассказов «Линия любви» (The Line of Love, 1905) впервые возникает романтизированный образ средневековья, получивший развитие в сборниках «Отвага» (Gallantry, 1907) и «Рыцарство» (Chivalry, 1909). Всего за 50 с лишним лет литературной деятельности опубликовал около двух десятков романов, ряд сборников стихов и новелл. Явно пережил свою славу и умер в безвестности — в пору, когда американскую литературу давно уже занимали иные проблемы, иные человеческие типы. Впрочем, в период своей недолгой популярности (начало 20-х гг.) Кэбелл тоже был живым анахронизмом. В 1919 г. вышел его главный роман — «Юрген» (Jurgeri), — ставший литературной сенсацией, но интерес публики был вызван вовсе не значительностью темы и не творческим новаторством, а описанием интимных приключений героев, вызвавшим ярость правоверных пуритан, ревнителей «чистоты» нравов. Сторонники освобождения литературы от пуританских догм (среди них Г. Л. Метен), напротив, приветствовали появление романа.