Писатели США. Краткие творческие биографии - [37]

Слить все эти три элемента в едином художественном образе Вулф и стремился. Не всегда это удавалось — так, в романе «О времени и реке», на который ушло пять лет изнурительной работы, явно ощущается разрыв между картинами текущей действительности и застывшими образами мирового универсума. Однако в лучших образцах своей прозы Вулф достигал высокой гармонии.

Вулф писал об остром конфликте между духовным миром личности и меркантильными устремлениями буржуазной Америки. В первом романе этот конфликт оформился как драматический распад в семье: поэтическая натура, мощный творческий дух молодого Юджина Ганта противостоят стяжательскому образу жизни, который утверждает в качестве нормы его мать Элиза. Разворачивается борьба на фоне жизни провинциального городка, этой клеточки общественного организма Америки XX в., охваченной неуемной и саморазрушительной жаждой обогащения. Писатель показывает, как ложные жизненные цели убивают в человеке — человека, превращая его в пленника вещей.

Так уже в пору литературного дебюта Вулф заявил о себе как о художнике социального толка. В заключительной части Книги — романе «Домой возврата нет» — перо художника становится тверже: он избавляется от «романтического эстетизма», свойственного Юджину стремления уйти от тревог мира в «континент собственной души».

История Джорджа Уэббера, центрального персонажа романов «Паутина и скала» и «Домой возврата нет» (это деление на два произведения осуществлено не автором, а редактором, готовившим необъятную рукопись к посмертной публикации), — и продолжение судьбы Юджина Ганта, и ее полемическое опровержение. Гант, американский провинциал, стремился в большой город, который виделся ему обителью полнокровной жизни духа, одним из воплощений «американской мечты». А молодой писатель Джордж Уэббер, столкнувшись с реальным, а не воображаемым Нью-Йорком, чувствует, что попал в каменную пустыню, чудовищно равнодушную к человеку. Юный романтик Гант жаждал любви, а его повзрослевший двойник с горечью убеждается в том, что и это чувство подвластно законам обывательской морали. Юджин Гант, как истинный американец, мечтал о богатстве, а Джордж, увидев вблизи мир процветания, обнаруживает его глубоко безнравственную и эгоистическую сущность — и порывает с ним, ибо только так можно сохранить свою творческую независимость. Более того, Вулф показывает внутреннюю непрочность этого, казалось бы, несокрушимого мира — символический характер приобретает сцена пожара в доме нью-йоркского биржевика, одна из ключевых в романе. С этим эпизодом перекликаются картины финансовой лихорадки, охватившей родной городок героя: безумный пир потребительства накануне биржевой катастрофы 1929 г.

О новом уровне социальной зрелости писателя свидетельствует и то, что в художественный мир романа входит самое страшное явление новейшей истории — фашизм. Писатель не вскрывает его общественно-политические корни, но гуманистический протест против фашизма звучит довольно явственно.

«Субъективная эпопея», следовательно, оборачивается картинами реального состояния мира, «континент души» становится полем битвы объективных сил истории.

Содержание Книги этим не ограничено: верным отражением актуального, нынешнего времени Вулф удовлетвориться не мог, его постоянно преследовало «время рек, гор, океанов, земли». На первой же странице романа «Оглянись на дом свой, Ангел» говорится: «Каждый из нас есть сумма нами не пересчитанного. Доведите нас вычитанием до наготы и ночи, и вы увидите, что любовь, зародившаяся на Крите четыре тысячи лет назад, кончилась вчера в Техасе». Так сразу же создается художественное пространство, в котором события и лица, не утрачивая связи с текущей действительностью, обретают символические масштабы. Элиза Гант, оставаясь жительницей городка Алтамонта, становится в то же время обобщающим образом сугубого буржуазного материализма. Юджин Гант, сохраняя индивидуальные черты, символизирует бесстрашие и высоту духовных порывов. Наконец, центральный конфликт, пружина романного действия выражены в словах-символах, которые Вулф предпосылает повествованию: «Камень, лист, ненайденная дверь». Не обнаруживая подлинных ценностей «здесь и теперь», писатель обращает свой взор в сторону традиционных гуманистических идеалов человечества. Его прозе присущ мощный оптимизм, унаследованный от Уитмена. Это чувство прорывается в торжественной, библейского накала риторике, характеризующей поэтический слог художника. Оно же отливается в чеканную формулу последней главы романа «Домой возврата нет» — «Кредо»: «Я верю, что мы потеряны здесь, в Америке, но я верю, что мы будем найдены… Я думаю, что истинное открытие Америки еще впереди. Я думаю, что истинное воплощение нашего духа, нашего народа, нашей могучей и бессмертной земли еще впереди… И я думаю, что все эти вещи так же несомненны, как утро, как день».

Обширная переписка Вулфа собрана в томе «Писем» (Letters, 1956) и «Писем к матери» (The Letters to His Mother, J. E. Wolfe, 1943, 1968), 2-томное издание его «Записных книжек» (Notebooks) увидело свет в 1970 г.