Писатели - [4]
В-третьих, хотите вы того или нет, ВПЗР обязан быть в оппозиции к правительству - причем оппозиции не организационной, не подпольной, а открытой, духовной, почти дружественной. Он может обратиться с письмом к власти, назвав царя «Дорогой брат» или предупреждая «вождей Советского Союза» о китайской опасности. ВПЗР не может быть непримирим - он не теряет надежды открыть оппоненту глаза, переубедить, внушить силой своего пророческого слова, что за ним стоит безусловная правда. Снисходить до вражды ВПЗР не имеет права. Колебать троны может только тот, кто говорит тихо. Бомбистам это не дано.
В-четвертых, ВПЗР обязан быть если не аскетом, то по крайней мере убежденным противником роскоши: у него элементарно нет времени на потребление. Вся его жизнь наполнена подвижнической работой, отчаянным проповедничеством, непрерывной перепиской, с утра он пишет художественное, вечером, когда устает, диктует ответы на письма, по ночам ведет дневник для одного себя, который заставляет читать наиболее близких соратников и родственников. ВПЗР питается просто и скудно, но скудость - не самоцель: он не должен уделять внимания быту ни в каком аспекте - ведь слишком заботиться о строгой диете тоже значит непропорционально много думать о еде. ВПЗР ест, чтобы не умереть. Мозг его сосредоточен на служении. Отсюда же любовь к удобной и простой одежде плюс, возможно, какие-нибудь персональные заморочки насчет образа жизни: толстовское босохождение, горьковская пиромания.
В-пятых и в-главных, ВПЗР обязан много и хорошо писать. «Много» и «хорошо» - одинаково важные условия: Горький был первоклассным очеркистом и сатириком, А. Н. Толстой - превосходным бытописателем, даже Шолохов, если допустить его авторство, был гениальным пейзажистом и лириком (батальные сцены ему давались хуже). Великому писателю земли русской не обязательно быть виртуозным стилистом: он должен обладать медвежьей изобразительной силой, мощью, заставляющей услышать в его словах гул последней, подземной правды. Кажется, последним русским прозаиком, в чьей прозе слышатся отголоски этой силы, последним, кто умеет заставить читателя почувствовать иррациональную, непредсказуемую правду бытия и разрыдаться от своего бессилия при столкновении с ней, - стал Валентин Распутин: в его ранних повестях и поздних рассказах есть сцены, каких не выдумаешь. Только сопричастность тайнам мира, его нелинейной логике способна породить сцены вроде празднования победы в «Живи и помни» или сюжеты вроде «Нежданно-негаданно».
Все эти чудесные качества поврозь бывали у множества крупных русских прозаиков (поэты не бывают ВПЗРами в силу того, что прямая проповедь для стихов губительна, - хотя Блок, например, вполне мог считаться главным литературным и нравственным авторитетом своей эпохи). Скажем, Леонид Леонов имел все шансы стать ВПЗР - но ему помешало отсутствие нравственной проповеди, точней, ее крайняя зашифрованность. Только в «Пирамиде», и то обиняками-экивоками, Леонов дописался до своей заветной мысли о том, что человек - «человечина», как он выражался, - неудачный проект, и лучше бы его забыть; какое уж тут христианство - чистое язычество в самом радикальном, античеловечном варианте. Алексей Н. Толстой почти дотянул до ВПЗР, была у него и нравственная проповедь, несколько ограниченная, конечно, сводящаяся к тому, что мы будем любить нашу Россию, какая она ни есть, и все ей прощать, потому что она лучше всех; именно эти его сентенции - и самый тон - подхвачены были впоследствии Никитой Михалковым и другими идеологами новопочвенничества; но с нравственной составляющей, сами знаете, у «третьего Толстого» наблюдалась определенная беда, чтобы не сказать дыра. Андрей Платонов был безусловно великим писателем - может быть, величайшим во всем ХХ веке, - но он никак не проповедник, и космогония его слишком сложна, чтобы стать всеобщей; кроме того, есть у меня подозрение, что в тридцатые годы он ее пересмотрел. А ВПЗР не имеет права пересматривать свою идеологию, хотя иногда хочется. Не зря Толстой перед смертью повторял: «Удирать, надо удирать».
Вопрос же о том, кто может занять нишу ВПЗР сегодня, относится, по-набоковски говоря, к области метафизики и юмора. У нас сегодня очень мало людей, которые бы обладали каким-либо мировоззрением вообще, и уж вовсе минимум пишущей публики, которая бы не боялась прикасаться к открытым нервам, больным зубам современности. Есть Лимонов, и есть даже секта (хотя нацболы, конечно, лучше и умней секты), - но проблема как раз с концепцией: Лимонов гениально проповедует нонконформизм, но с позитивными ценностями наблюдается напряг, да и не может ВПЗР писать всю жизнь только о себе. Среди учеников и последователей Лимонова выделяется Прилепин, - но тут, кажется, некоторые проблемы с аскезой, а также с затворничеством, хотя шансы, безусловно, сохраняются. Очень хотел стать ВПЗР Олег Павлов - человек одаренный, особенно когда не впадает в избыточную серьезность и позволяет себе пошутить. К нему, однако, слишком применима острота Леонида Зорина, отпущенная, впрочем, по другому адресу: «Он уже почти поверил, что он Толстой. Даже разулся. И тут ему говорят: обувайтесь, вы не Толстой!» Олег Павлов слишком сильно хотел занять нишу - а ниша этого не прощает; да вдобавок и писал он, прямо скажем, неровно. Виктор Пелевин - оптимальный кандидат: его почти никто не видел, нравственная проповедь налицо (сама Роднянская признает, а у Роднянской нюх на такие вещи), написал много и, в общем, не уронил планки… Однако у Пелевина проблема именно с почвой: если бы он жил где-нибудь в усадьбе и публично пахал - я бы немедленно провозгласил его ВПЗР, и дело с концом. Но Пелевин живет везде и негде, во Внутренней Монголии; представить же его босым и пашущим отказывается и самое извращенное воображение. Максимум - карате или велосипед. Все-таки, пока он обитал в Чертаново, это было статуснее.
Захар Прилепин — прозаик, публицист, музыкант, обладатель премий «Национальный бестселлер», «СуперНацБест» и «Ясная Поляна»… Известность ему принесли романы «Патологии» (о войне в Чечне) и «Санькя»(о молодых нацболах), «пацанские» рассказы — «Грех» и «Ботинки, полные горячей водкой». В новом романе «Обитель» писатель обращается к другому времени и другому опыту.Соловки, конец двадцатых годов. Широкое полотно босховского размаха, с десятками персонажей, с отчетливыми следами прошлого и отблесками гроз будущего — и целая жизнь, уместившаяся в одну осень.
Второй роман одного из самых ярких дебютантов «нулевых» годов, молодого писателя из Нижнего Новгорода, финалиста премии «Национальный бестселлер»-2005 станет приятным открытием для истинных ценителей современной прозы. «Санькя» — это история простого провинциального паренька, Саши Тишина, который, родись он в другие времена, вполне мог бы стать инженером или рабочим. Но «свинцовая мерзость» современности не дает ему таких шансов, и Сашка вступает в молодежную революционную партию в надежде изменить мир к лучшему.Классический психологический роман, что сегодня уже само по себе большая редкость, убедительное свидетельство тому, что мы присутствуем при рождении нового оригинального писателя.
Не совсем понятно, что делать с Прилепиным, по какому разряду его числить. У нас такой литературы почти не было.Проза Прилепина вызывает желание жить — не прозябать, а жить на всю катушку. Еще десяток таких романов, чтобы уж самых ленивых и безграмотных проняло, — и России не понадобится никакая революция.Дмитрий Быков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…
Захар Прилепин – прозаик, публицист, музыкант, обладатель премий “Большая книга”, “Национальный бестселлер” и “Ясная Поляна”. Автор романов “Обитель”, “Санькя”, “Патологии”, “Чёрная обезьяна”, циклов рассказов “Восьмёрка”, “Грех”, “Ботинки, полные горячей водкой” и “Семь жизней”, сборников публицистики “К нам едет Пересвет”, “Летучие бурлаки”, “Не чужая смута”, “Взвод”, “Некоторые не попадут в ад”. “Ополченский романс” – его первая попытка не публицистического, а художественного осмысления прожитых на Донбассе военных лет.
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
В книге публикуются русские волшебно фантастические сказки, записанные в разные годы, начиная с прошлого века и до наших дней, на территории Западной, Восточной Сибири и Дальнего Востока. В работе кроме печатных источников использованы материалы, извлеченные из архивов и рукописных фондов, а также собранные отдельными собирателями. К каждой сказке имеется комментарий, в конце книги даны словарь малоупотребительных и диалектных слов, указатель собственных имен и названий, топографический и алфавитный указатели, списки сказочников и собирателей.
Дмитрию 30, он работает физруком в частной школе. В мешанине дней и мелких проблем он сначала знакомится в соцсетях со взрослой женщиной, а потом на эти отношения накручивается его увлеченность десятиклассницей из школы. Хорошо, есть друзья, с которыми можно все обсудить и в случае чего выстоять в возникающих передрягах. Содержит нецензурную брань.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
20 июня на главной сцене Литературного фестиваля на Красной площади были объявлены семь лауреатов премии «Лицей». В книгу включены тексты победителей — прозаиков Катерины Кожевиной, Ислама Ханипаева, Екатерины Макаровой, Таши Соколовой и поэтов Ивана Купреянова, Михаила Бордуновского, Сорина Брута. Тексты произведений печатаются в авторской редакции. Используется нецензурная брань.