Писатель - [4]

Потом он подрос. Сначала стал величиной с кошку, потом с собаку и постепенно от него начал исходить его аромат. Тогда он еще не был таким сильным и невыносимым, так, слегка попахивало тухлятинкой. Тетя Зина начала подлавливать меня на кухне, в коридоре, даже у дверей сортира, и требовать, чтобы я хранил продукты в холодильнике, а не в комнате. Я согласно кивал головой и силился что-нибудь придумать. Девушка моя так и не вернулась, прислала письмо, мол, встретила свою школьную любовь, выхожу замуж, прости, я знаю, ты все поймешь и тд и тп. Напился я тогда очень сильно на последние деньги. Сидел, как сейчас помню, за письменным столом, рядом, на полу неподвижно, как все понимающий собутыльник торчал Красавчик, а я пил и не знал что делать. У меня не было любимого человека, работы, денег, перспектив и будущего. С моим ПТУ, мне можно было смело идти в бомжи, но я мнил себя литератором! Короче, у меня не было ничего, кроме жутко, на всю коммуналку воняющего паука. Ты знаешь, Алена, тогда у него еще не было таких глаз, какие ты видела, они были небольшими, подслеповатыми, будто белесой пеленой подернутыми. Его пушистая серенькая шерстка начинала редеть, и сквозь нее просвечивалось голубоватое тельце. Он был таким трогательным и беззащитным, что, пожалуй, в тот вечер я не выбросился из окна только из-за него, понимаешь? Мне не на кого было оставить свое сокровище!

Утром я проснулся в жутком состоянии и пошел сдавать бутылки, чтобы наскрести на пиво. И забыл запереть дверь в комнату. Когда я вернулся, меня встретил визг тети Зины, она вопила на всю бесконечную вселенную о том, что у меня в комнате чудовище. Я пытался ее успокоить невнятными, похмельными и от того еще более бредовыми речами, все было бесполезно. Тогда я заорал, что нечего шляться по чужим комнатам в отсутствие хозяина, хлопнул дверью и закрыл ее на ключ. Красавчик сидел на кровати и выглядел печальным. Я погладил его по лысеющей спинке, выпил пива и задумался. Тетя Зина бесновалась в коридоре, и размышлять мешала. Остальные соседи были на работе, и это значительно облегчало ситуацию. Единственное, что пришло мне в голову - позвонить своему петеушному приятелю, и на его раздолбанной копейке вывезти Красавчика куда-нибудь из квартиры, куда именно я не представлял, но надеялся, что приятель что-нибудь придумает. Я пошел звонить... Я точно помню, что запер дверь на ключ, понимаешь, Алена, я точно помню! - Александр допил коньяк и налил себе еще. - До приятеля я дозвонился, но рассказывать в чем суть по телефону не стал. Он пообещал приехать, а я вернулся в квартиру. Там было тихо, очень тихо, а дверь в мою комнату чуть приоткрыта. Я заглянул внутрь, Красавчик все так же сидел на кровати, но печальным уже не выглядел, а тетя Зина исчезла. Представляешь, Алена, бесследно, как была, в тапочках и халате. Тогда мне впервые пришла в голову мысль, что я, по сути, ничего не знаю о своем экзотическом питомце, вообще ничего. Страшно мне стало, Алена, очень страшно. Пока я раздумывал обо всем этом, приехал мой приятель. Я рассказал ему все, Красавчика показал, но про тетю Зину умолчал. Не смог сказать. Он поудивлялся, головой покачал и предложил нам пожить на даче его жены. Была поздняя осень, и дом все равно пустовал. Я забрал вещи, печатную машинку, но в комнате оставил все так, будто я живу здесь и вот-вот вернусь. Я надеялся, что тетю Зину не будут активно искать, у нее и родственников-то никаких не было, но оставлять свою комнату, как после поспешного бегства все равно не стал.

Красавчика мы устроили в большой спортивной сумке и перевезли на заднем сидении. Дача моего друга находилась довольно далеко от Москвы и вообще от населенных пунктов, и это меня устраивало полностью. Я одолжил у друга денег, купил клей Красавчику, водки себе и перестал спать ночами. Я все время думал о тете Зине и нутром чувствовал - это мой питомец с ней что-то сделал. Я поселил его в маленькой комнате и постоянно закрывал на шпингалет свою дверь, днем и ночью меня преследовали кошмары, похожие на белую горячку. Однажды я напился и решил избавиться от Красавчика, я больше не мог жить в постоянном страхе и муках совести. Я решил оглушить его чем-нибудь тяжелым, потом добить и закопать в лесу. Я не видел его дня три, потому что безвылазно сидел в своей комнате и надирался. Нашел я его на кухне. Там, за забытой мною печатной машинкой, сидело Оно. Даже и не думал, что за такое короткое время Красавчик так изменится - он стал гораздо больше, шерсть осталась только на голове, и сделалась похожа на человеческие волосы, а на морде раскрылись эти чудовищные глаза. Я, как дурак, стоял с кочергой в руке и смотрел на него, а Красавчик разглядывал меня и в его взгляде читалась легкая, добрая усмешка мудреца. Насмотревшись на меня вдоволь, он отвернулся, и снова принялся печатать на машинке. Как я не рехнулся в тот же миг, не понимаю. Постояв еще немного истуканом, я вернулся в свою комнату, и допил остатки водки. У меня впервые в жизни руки тряслись не с похмелья, а от страха. Через пару часов Красавчик просунул свою голову ко мне в комнату, двумя лапками он держал стопку бумажных листов. Я не смог подойти и взять их, тогда он положил стопку на пол и ушел. Ты знаешь, это было похоже на приручение животного - сначала кусок мяса кладут вдалеке, потом все ближе и ближе, до тех пор, пока зверек не научится есть с рук. Он принес мне первые шесть глав "Вересковой воды". То, что написал паук, потрясло меня. Я сидел ошеломленный и раздавленный, меня знобило и снаружи и изнутри - я держал в руках почти тридцать страниц гениальной книги. Ты знаешь, я и тогда с ума не сошел, хотя был очень к этому близок. Ты знаешь, за сколько он написал "Вересковую воду"? За восемь дней. Двести пятьдесят машинописных листов романа. Я придумал себе литературный псевдоним, написал его на титульном листе и отнес в издательство. И машина закрутилась! Роман вышел огромным тиражом, мне стали поступать заказы, я тянул время, ждал, пока мой Писатель еще что-нибудь напишет. Он долго не писал. За "Вересковую воду" я получил большой гонорар, купил ему хорошую машинку, кучу банок с клеем, а себе ящик водки.