Писатель-Инспектор: Федор Сологуб и Ф. К. Тетерников - [7]

.

Институт, располагавшийся в трехэтажном особняке на 13-й линии Васильевского острова, «был выдающимся из учительских институтов, как по своему составу, так и по контингенту слушателей»[59]. В те годы его возглавлял Карл Карлович Сент-Илер (1834–1901) — зоолог, автор работ по физиологии растений, под редакцией которого выходили выпуски «Жизни животных» А. Брема; он читал курс педагогики и религиозного воспитания. Литературу и историю преподавал Яков Григорьевич Гуревич (1843–1906) — издатель журнала «Русская школа», владелец одной из самых известных в Петербурге частных гимназий; математику — Василий Алексеевич Латышев (1850–1912), автор трудов по методике преподавания математики, издатель-редактор журнала «Русский начальный учитель» (1880–1911); географию — Капитон Иванович Смирнов (1825–1902), автор популярного учебника по географии, директор 5-й гимназии.

Бывший воспитанник института Иван Иванович Попов вспоминал;

И по внешности, и по существу институтский режим не угнетал нас, не давил нашей самостоятельности; в институтских стенах мы чувствовали себя достаточно независимыми и с преподавателями были в полутоварищеских отношениях. <…> Институт подготавливал нас к практической жизни, стремился выработать из нас критически мыслящих людей, стойких в той борьбе, которая неизбежна в жизни[60].

Впечатления Сологуба о студенческой жизни и преподавателях отразились в стихотворении тех лет:

Мне в Институте живется

Скучно, тоскливо и трудно:

То вдруг Смирнов придерется,

Пилит ехидно и нудно;

То математик писклявый,

Латышев, скуку умножит,

Лапкой умывшися правой,

Хитрый вопросец предложит;

То нас Гуревич замает

Длинно-сплетенным рассказом,

Быстро по классу шагает,

Пар поддает своим фразам.

Иль, повязав полотенце

(После попойки) чалмою,

Слишком святого младенца

Мучит своей болтовнею.

<…>

Выше директор над ними,

Богу единому равный,

Красными славный речами.

Строгий, но добрый и славный.

Но Сент-Илера просили

Мама и бабушка вместе…

Что за последствия были,

Я рассказал в другом месте.

Здесь же скажу, что в печальной

Жизни здесь есть и такое

Время хорошее в спальной

Лечь, наконец, на покое.

29 сентября 1880[61]

В «Канве к биографии» встречается запись:

Приемный экзамен в Институт. <…> Медицинский осмотр. Очень неловко — следы от недавних розог. Впрочем, видел только доктор и очень тактично промолчал. <…> Мать и бабушка у Сент-Илера. Просят сечь. Позвали и меня. Назидание Сент-Илера[62].

В дневниках Учительского института за 1879/80, 1880/81 учебные годы, однако, записи о наказаниях розгами не встречаются. В графе «Неисправности воспитанников и наказания» фамилия Тетерникова упоминается четыре раза: «Тетерников на уроке русского языка обнаружил крайнюю небрежность по этому предмету» (13 февраля 1880); «Попов, Скворцов, Вембер, Тетерников не были на уроке пения» (14 февраля 1881); «Тетерников самовольно уклонился от урока гимнастики и лежал в это время в спальне» (21 февраля 1881); «Тетерников не был на утренней молитве» (30 марта 1881)[63].

Портрет Сологуба-студента сохранился в воспоминаниях И. И. Попова:

В Институте я вновь встретился с Ф. К. Тетерниковым (Федором Сологубом). За шесть лет нашей разлуки, после Никольского уездного училища, он обратился в красивого, голубоглазого, светлого блондина, такого же застенчивого и часто краснеющего, каким я его знал и в уездном училище. Он держался несколько отдельно и уже к последнему курсу сблизился с самым младшим из нас, Лопачевым[64].

Они ходили и беседовали вместе. Федя Тетерников, как мы его знали, был хорошим товарищем; общественными и политическими вопросами он мало интересовался. Любил он сладости, над чем мы не раз подшучивали. Ни вина, ни пива не пил, рестораны и портерные не посещал. Даже в день институтского праздника держался отдельно и не принимал участия в танцах и попойке. Занимался хорошо и шел в числе первых: работы и сочинения его по словесности и литературе считались лучшими. Тетерников любил уединяться или ходил по залу, устремивши глаза в потолок, что-то обдумывая. «Не иначе как стихи пишет», — шутил П. И. Скворцов. Но Тетерников не посвящал нас в свои размышления; хотя, кажется, читал что-то М. В. Лопачеву; но тот молчал и хранил тайну Феди[65].

«Список воспитанников III класса Санкт-Петербургского Учительского института (выпуска 1882 г.) с показаниями отметок за весь учебный курс» свидетельствует, что науки Ф. Тетерников осваивал добросовестно, хотя выдающимися успехами не отличался[66]. Вместе с тем в студенческие годы он явно почувствовал в себе призвание к литературным занятиям. В феврале 1924 года выпускники Учительского института 1882 года, поздравляя бывшего сокурсника с 40-летним юбилеем литературной деятельности, писали ему: «Ваши поэтические стихотворения вызывают в памяти Ваши споры со словесником Н. Я. Смирновым по вопросам литературы, искусства и художественной красоты»[67].

2

После окончания института Сологуб получил место учителя и следующие десять лет провел в провинции — в уездных городках: Крестцах Новгородской губернии (1882–1885), Великих Луках Псковской губернии (1885–1889), Вытегре Олонецкой губернии (1889–1892). Мать и сестра последовали за ним.