Пироскаф «Дед Мазай» - [24]
«Мой…» — вздохнул про себя Сушкин. И понял, что не променял бы пироскаф ни на какие великанские яхты с бассейнами и вертолётными площадками, которые строят себе нынешние олигархи.
Сушкину захотелось пройтись колесом по тёплой, пахнущей старым деревом палубе. И он прошёлся. И получилось так, что остановился перед капитаном вверх ногами. Дядя Поль взял его за щиколотку, перевернул, поставил вверх макушкой.
— Доброе утро, Том…
— Ага. Доброе… Ой! У меня идея!
— Излагай, — велел капитан.
— Дядя Поль, мы ведь будем останавливаться у каких-нибудь городов?
— Безусловно. Для заправки и знакомства с окрестностями…
— А там есть мастерские, где шьют всякие фуражки и шляпы?
— Гм… полагаю, что да…
— А можно будет мне заказать бескозырку с ленточкой и надписью? У меня есть пять долларов…
— Гм… — опять сказал капитан. А стоявший рядом Донби непонятно крякнул двумя клювами.
— Дон, давай, — велел капитан.
Дон изогнул двухметровую шею, сунул голову в открытое окно рубки и достал из него…
Бескозырку!
Не какую-то детскую, как из магазина «Кот Леопольд», а настоящую, флотскую. Белую, с чёрной лентой, которая опоясывала околыш и спускалась от него двумя вымпелами. По околышу шла золотая надпись: «Дѣдъ Мазай». Кончики лент были украшены блестящими якорями — той же формы, что на белой водолазке Сушкина.
Сушкин тихонько взвизгнул. Нахлобучил бескозырку, потом надел набекрень. Глянул, как в зеркало, в экран телевизора, который только что выключился сам собой.
— Ух ты-ы…
— Годится? — спросил капитан.
Сушкин ткнулся носом в его «табачный» свитер (бескозырка чуть не упала).
— Дядя Поль! Ты… это… самый лучший на свете дядя Поль…
— Я всегда это знал, — с достоинством сообщил капитан.
— Дон, Бамбало! Вы тоже самые лучшие! — спохватился Сушкин.
Те, кажется, застеснялись. А Сушкин увидел (уже не первый раз), какие они симпатичные. С улыбчивыми розовыми ртами, с удивительно пушистыми ресницами вокруг большущих коричневых глаз. С почти человеческими «лицами». Лицо Дона было более серьёзным, чем у «лирического» Бамбало, однако оба — очень похожие, как близнецы. Впрочем, близнецы и есть…
Капитан притворился строгим:
— …Теперь вот что. Раз вы, господин судовладелец, бессовестно проспали подъём флага, то хотя бы приготовьтесь к завтраку. Надевать штаны и рубашку не обязательно, а умыться необходимо. Это должны делать все, даже всякие там «владельцы заводов, газет, пароходов». То есть пироскафов. Донби, протяните-ка сюда шланг…
И в тощего Сушкина ударила упругая струя. Весьма даже прохладная.
— Ай! Спасите!
Донби загородил путь к бегству вытянутой, как шлагбаум, ногой.
— Не на-адо! — вопил Сушкин, танцуя среди радужных брызг. — Бескозырка размокнет!
— Не беда, — рассудил дядя Поль. — Это же флотский головной убор, а не дамская шляпка…
И при этих словах Сушкина резанул страх. Он был гораздо холоднее струи. Мигом вспомнилась чёрная шляпка с бисером.
— Ой, подождите! А эта… Сусанна! Она где? Она догнала нас в Мокроусове?
Капитан потёр свежевыбритый подбородок.
— Видишь ли… В Мокроусове оказался занят причал. Там неожиданно ошвартовалась угольная баржа, и никак было не подойти… Я объяснил госпоже Контробубовой, что теперь у неё единственный выход: сесть на поезд и догнать нас на станции Старые Барабанщики через двое суток.
— Ругалась? — радостно хихикнул Сушкин.
— Она стенала, как донна Роза-Мануэлла в сериале «Заложники Рио-Эскамбреро», — печально объяснил Бамбало.
— А капитан Поль снова стр-л-радал от угрызений джентльменской совести, — вставил Дон. — «Ах, у несчастной пожилой госпожи ИИ опять из-за меня возникли тр-л-рудности»…
— Но ведь никто не виноват, что там оказалась баржа! — воскликнул Сушкин.
— Конечно, никто, — ласково подтвердил Бамбало. — И никто на свете не узнает, о чем наш добрый капитан беседовал по радио со шкипером этой баржи, которая сперва шла у нас в кильватере, а потом вдруг оказалась впереди… Хи-хи…
— Клевета! Ни о чем я с ним не беседовал!.. И вообще, хватит издеваться над старым Поликарпом! Вечные шуточки… Ещё немного, и я уйду в отставку!..
— Дядя Поль, не надо! — почти всерьёз испугался Сушкин.
— Тогда иди чистить зубы…
— Ты совсем как наша Афродита… — проворчал Сушкин.
— Это не самое плохое сравнение, — хмыкнул капитан. — Кстати, она уже звонила и желала «семь футов под килем». А какие там «семь», когда нет и двух. Того и гляди, сядем на мель…
На мель не сели. Наоборот, глубина стала больше, и «Дед Мазай» бодро шлёпал вдоль правого берега. Приветствовал гудками встречные теплоходы и баржи. Капитан отключил на полчаса электронную систему КГГ и разрешил Сушкину самостоятельно поуправлять пироскафом. Это было не-о-бык-но-вен-ное ощущение! Душа замирала от восторга, когда «Дед Мазай», послушный поворотам большущего рулевого колеса, направлял плоский тяжёлый нос то вправо, то влево. На носу, подвешенный к специальной опоре, сверкал колокол с названием пироскафа (кстати, такой же, только поменьше, висел и на рулевой рубке)… Конечно, капитан позволял Сушкину стоять на руле, когда поблизости не было встречных судов, опасного берега или отмелей. И сам на всякий случай был поблизости от штурвала.
