Пираты сибирского золота - [77]

   Те  четыреста  килограммов  золота,  что  исчезли в тайге под Бодайбо и о которых страдал старец Василий и шумела вся округа (бандитская доля Василия), Тимофея Ивановича не волновали. Он точно знал, где это золото лежит, то есть спрятано, и кроме него место это никто указать не может. Четверых свидетелей, которые ему помогали оборудовать тайник, он застрелил и засыпал в старом шурфе вблизи заброшенного прииска. Того, чего больше всего боялся старец Василий, то есть убивать его, Тимофей Иванович делать не собирался, да и золотом заниматься в будущем  он не хотел. Слишком тяжёлая и грязная работа, да и скрываться годами, всегда быть настороже он устал. В отличие от старца Василия он не стал богомольцем, но прошлую жизнь вычеркнул навсегда. Заметим, что не каждый способен забыть прошлое.

Конец старца Василия

Старец Василий, отправив письмо внуку в Питер, глубоко вздохнул и вдруг почувствовал, что ему совсем худо. Он позвал человека и послал его за доктором. Сам снял сапоги и прилёг на диван. В голове всё закружилось, по  телу холодной волной  прокатилась страшная слабость. Прибывший вскорости доктор определил сердечный приступ, сделал укол, дал выпить капель и строго-настрого запретил вставать целую неделю. Ивану объяснил, как и когда давать старцу пилюли, порошки и капли.

   Старик, коему несколько полегчало, лежал и мучительно перебирал в голове дела, которые он не завершил. Их было немного, и все они, кроме одного, не требовали особых усилий. Дело было в семи фунтах золотого песка, которые были здесь же в домине, который купил в Иркутске многоликий старец Василий на имя почётного гражданина г. Томска. Домик был каменной кладки. В трёх саженях от стен имелся металлический кованный из стальных прутьев забор с массивными воротами. Сзади в заборе маленькая металлическая калитка, а в доме была сделана вторая дверь на задний двор. Окна с двойными рамами, между которыми крепкая решётка на каждом из них. Прутья решётки толщиной с палец.

   В этом доме раньше жил смотритель государевых приисков, которого перевели в столицу на должность товарища министра по делам финансов и золота. Продав дом, чиновник показал Василию тайник, замаскированный под печь в спальне. Тайник открывался сам, если открыть поддувало печки и приподнять его заслонку вверх и надавить на верхнюю её массивную кромку слева. В нижней части печи сдвигалась облицовка — и легко вынимались два кирпича. За ними была полость объёмом с ведро. Для того, чтобы закрыть тайник, надо было вставить кирпичи на место, опустить заслонку вниз и надавить на её нижнюю кромку, но уже справа. Если просто открывать и закрывать заслону поддувала, тайник не открывался. Именно там и лежало золото, которое беспокоило Василия. Чувствуя себя плохо, старец позаботился о том, чтобы в случае его смерти дом достался внуку. Документ с дарственной он отправил вместе со всеми бумагами в Питер наследнику. Это золото Василий держал на всякий случай. Он твёрдо знал, что за золото как человек, так и государство может купить всё, кроме продления жизни. Местному доктору он платил очень много. Один его визит к старцу оплачивался годовым жалованьем врача в казённой больнице.

   У Ивана, который при выходе доктора после вызова передавал  ему пакет, было ещё восемь таких пакетов. Два он уже вручил лекарю. Василий предупредил врача о том, чтобы тот молчал о сумме гонорара за лечение, и когда тот вскрыл дома первый из пакетов, то был потрясён щедростью пациента. Подобных больных у него никогда не было. Врач, естественно, делал всё возможное, чтобы поддержать жизнь и силы старца, хотя уже понял, что жить старику осталось немного. Сердце у того работало очень плохо и в любой момент могло остановиться.

   Старец очень редко выходил из дома, а за ним из соседнего домика, что напротив через улицу, наблюдали четыре глаза. В доме, слегка покосившемся от времени, жила бабка Евдоха со своим мужем и сыном лет тридцати. Отец имел пароконную упряжку и занимался извозом, а сын ходил на речных судах летом, а зимой бездельничал. Его редко видели трезвым. Он шлялся по злачным местам, часто дрался, в церковь, в отличие от матери, не ходил. На улице его побаивались. Так вот, отец с сыном знали, кто раньше жил в этом доме. Они поняли, что новый владелец человек не бедный, раз купил такие хоромы из кирпича. Видели они, что в доме всего двое стариков.

   В молодости сосед работал на приисках и однажды сорвал куш. Он пришёл в контору прииска отпроситься на неделю к умирающему отцу (мать прислала весточку) и увидел в соседней комнате пронумерованные мешочки с металлом. Эта дверь всегда была закрыта, и в передней сидел охранник при карабине. В момент его прихода в помещении никого не было, а в соседней комнате ктото ходил и что-то двигал.

   Мешочки лежали в два ряда, рядом стоял ларь с двумя ручками. Это туда их сложат для перевозки. Он хотел окликнуть человека в золотоприёмной комнате, но, подумав секунду, не стал этого делать, а вышел во двор и огляделся. Никого кругом не было. На прииске шла промывка песков, и у домиков и барака было пусто.