Пираты Ледового моря - [52]

Связка ключей на поясе у Голубки была похожа на железный букет. На нашем острове Синий Глаз росло не так уж много цветов, но иногда весной мы с Мики находили шиповник и приносили его папе, а он ставил ветки в кувшин на кухонном столе, и тогда в доме сразу становилось очень красиво.

Я посмотрела на Мики. Казалось, она повеселела, даже махнула мне своей черной ручкой. Наверное, надеялась, что все теперь образуется, раз мы снова вместе. Но как же оно образуется? Эта задача посложнее, чем нитки распутать, сломанную застежку на штанах расстегнуть или колючку от шиповника вытащить! Тут так легко не справишься, даже если ты старшая сестра.

Когда все поели и сходили на горшок, надо было ждать пиратов, которых присылал Брагдер. Они ввалились с заспанными недовольными рожами. На этот раз другие. Один – беззубый, со свежим шрамом на шее и злющим взглядом; второго все звали Задирой, у него был плащ из пятнистой шкуры, возможно тюленьей. А третий, самый угрюмый, потому что ему предстояло выливать горшки и варить горох, был не выше меня ростом.

Голубка принялась отстегивать нас от кроватей. Я испытала облегчение, когда железное кольцо упало с ноги. Конечно, все наладится, раз уж я здесь. Ну, хотя бы станет немного легче. Шагая в колонне, готовая отправиться в шахту, я думала лишь о том, как помочь Мики наполнить корзину, чтобы сестренка не осталась снова последней.

Голубка шла впереди, а Задира и пират со шрамом плелись сзади. У всех троих, конечно, были винтовки. У ворот в шахту сидели два новых пирата, а у подъемника – еще один, с бородой как у шкипера и золотыми зубами, – я заметила это, когда он зевнул.

Я все делала, как остальные: сняла корзину, взяла фонарь и кирку. Одному мальчику Голубка дала лучину. Он зажег ее от фонаря на стене, перенес огонь на свой фонарь, а затем передал лучину следующему.

Детей спускали в шахту по трое. Я вошла в клеть вместе с Мики и косоглазой девочкой.

Когда мы начали спускаться, у меня внутри все похолодело. Клеть двигалась быстро, перед глазами проносилась бесконечная чернота. Достигнем ли когда-нибудь дна? Воздух стал спертым, я подняла голову и посмотрела вверх, где светилось совсем маленькое отверстие. Мне стало страшно: оно было так далеко, казалось, что темнота душит меня.

Когда клеть наконец-то достигла дна, она ударилась о землю так, что я упала. Но быстро встала и вышла. Как можно работать в этой ужасной темени? Я попробовала подкрутить фитиль в моем фонаре, но он уже и так светил на полную мощь.

Мики смотрела на меня, в ее глазах отражалось пламя – словно две светящиеся точки во мраке. Вдруг она обняла меня за шею.

– Я так рада, что… – прошептала она и запнулась.

Конечно, ей стало легче с моим появлением. Каково ей было оказаться в этой темноте одной-одинешеньке!

– Ну, пора за работу, – сказала я, разводя ее руки. – Показывай, куда идти. А потом мы поделим все, что сможем набрать.

Мики кивнула. Она подняла свой фонарь и показала мне разные туннели.

– Я обычно иду вон в тот, самый маленький, – сказала она.

Я посмотрела на узкую щель. У меня мурашки побежали по коже от одной мысли, что я туда полезу. Нет, я там точно застряну вместе с корзиной.

– А почему ты не выбираешь те, что пошире? – спросила я.

– Да потому, что ее сразу прогонят, – сказала девочка, которая спустилась вместе с нами. Я подняла фонарь, чтобы получше рассмотреть ее.

– Прогонят? Кто?

– Те, кто постарше. Такие уж порядки тут внизу: чем ты меньше, тем меньше у тебя прав. Твоя сестренка лазила в этот туннель с самого своего первого дня.

– Неужели нельзя договориться, вместо того чтобы выгонять друг друга? – возмутилась я.

Девчонка, судя по ее лохмотьям, была здесь уже давно. Она сплюнула и усмехнулась.

– Здесь внизу не о чем договариваться.

Она сунула кирку в корзину, встала на колени и поползла в один из туннелей, держа рукой лампу, и исчезла во мраке, словно жалкое трехногое животное.

Я посмотрела на Мики, такую маленькую и отважную. Вот здесь она ползала целыми днями, а все ее прогоняли и помыкали ею. Мне хотелось закричать от такой несправедливости. Но я лишь кивнула в сторону одного из больших туннелей – не такого жуткого, там мы уж точно бы не застряли.

– Пойдем туда, – сказала я. – Никто тебя больше не посмеет прогнать.

Мики выпрямилась, видно было, что она обрадовалась. Мы поползли в большое черное угольное чрево, я и моя сестренка, чтобы добывать там уголь.

Там мы рубили, рубили и рубили, так что все тело под конец звенело от боли. Я и представить себе не могла, что уголь такой твердый. Я замахивалась киркой изо всей силы и, если мне везло, откалывала кусочек породы. Но часто кирка просто отскакивала, и тогда в корзину ничего не попадало.

Мики, конечно, было еще тяжелее. Она с трудом поднимала кирку над головой, чтобы ударить, куда было намечено, но иногда та выскальзывала у нее из рук и падала к ногам.

– Зачем надо сортировать уголь? – спросила я.

– Потому что Белоголовый отбирает лишь один-единственный кусочек в день. Самый твердый, – объяснила Мики. – Когда найдешь такой, надо отнести ему.

– Так ты что… встречалась с ним? – спросила я и сглотнула. – С капитаном?