Пираты Черных гор - [34]

Грас заметил, ни к кому не обращаясь:

– Возвращаться домой всегда хорошо.

Всеволод опять что-то прошептал. Он не возвращался домой, но покидал родную землю, сознавая, что может никогда не увидеть ее снова.

Гирундо усмехнулся:

– Скоро, ваше величество, вы увидите, на что оказался способен другой король.

– Скоро увижу, – эхом откликнулся Грас.

Он чувствовал, что его голос звучит менее радостно, чем голос Гирундо. Ланиус очень хорошо справлялся, пока его не было – возможно, слишком хорошо, чтобы успокаиваться. Если другой король становился настоящим королем... что мог бы с этим поделать Грас? Сидеть дома и следить за с ним? Он знал, что это выход. Они оба в конце концов либо столкнутся, либо сумеют править вместе. Грас не предполагал третьего варианта развития событий.

Он осмотрелся, ища Птероклса. Вот он, с измученным лицом, запавшими глазами, – волшебнику нелегко далось противостояние чужой силе в Нишеватце. Грас помахал ему. Птероклс в ответ кивнул и сказал:

– Я все еще здесь, ваше величество, – мне так кажется.

– Хорошо. Я знаю, тебе становится лучше.

Грас лукавил – здоровье колдуна не улучшилось до такой степени, как хотелось бы королю. Возможно, когда они вернутся в столицу, ему следует показать Птероклса другим волшебникам. Хотя... поможет ли это? Птероклс был лучшим из всех, кого он знал. Смог бы менее сильный волшебник верно оценить его состояние?

«Слишком много вещей, о которых надо беспокоиться одновременно, – подумал Грас – Нам только не хватает нашествия ментеше».

Король Грас поднял глаза к небесам и прошептал быструю молитву. Он был бы более счастлив, если бы увидел от богов больше помощи. Те, кто поклонялся Низвергнутому, – ментеше, а также, вероятно, принц Василко со своими приспешниками, – знали, на какую награду можно рассчитывать. Те, кто противостоял им, не испытывали такой уверенности. То, что получали они, не было столь очевидно в этом мире. В следующем – да, при условии, что Милваго проиграет сражение своим детям и останется низвергнутым. А если нет... Грас предпочитал не думать об этом.

Слишком много было вещей, о которых он не хотел думать. Ко времени, когда армия вошла в столицу, их число превысило те, что были достойны его внимания.

Гонцов уже отправили в королевский дворец, и Ланиус знал с точностью до часа, когда прибудет Грас и его армия. Еще одна вещь, по поводу которой старший король сомневался, – надо ли было делать это. Если у Ланиуса есть что-то... на уме, Грас давал своему собрату-королю шанс отказаться от преступных замыслов. Впрочем, Грас не думал, что Ланиус готовит заговор – его собственные шпионы не сообщали подобных сведений. Был ли зять достаточно умным, чтобы делать что-то тайное, не привлекая их внимание? Грас беспокоился бы гораздо меньше, если бы он не знал, насколько действительно умен Ланиус.

Но ворота города открылись перед ним, и тучи стрел не осыпали его с городских стен – не было даже одной, предательской и точной.

Ланиус вышел через Северные ворота приветствовать его вместе с Сосией и со своими детьми – принцем Крексом и принцессой Питтой, в сопровождении Орталиса, Эстрилды и архипастыря Ансера.

– Добро пожаловать домой! – сказал Ланиус.

– Спасибо, ваше величество, – ответил Грас, надеясь, что его чувство облегчения не очень заметно.

Он бы больше обеспокоился, если бы Ланиус при приветствии употребил его королевский титул. Для него не было тайной, что его собрат-король не считает его законным правителем. В случае если бы зять что-то замышлял, он, возможно, пытался бы умаслить его. Таким образом, все шло так, как должно.

– Дедушка! – завизжали Крекс и Питта и поспешили ему навстречу.

Грас слез с седла – это он всегда делал с удовольствием, – нагнулся и сгреб их в объятия. То, что они были рады видеть его, давало ему ощущение правильности собственных поступков. В отличие от взрослых дети воздавали тебе то, что, как они думали, ты заслуживаешь.

Подошел конюх, чтобы взять на себя заботу о лошади. Лошадь была послушной, но все равно Грас был счастлив видеть, как кто-то другой теперь занимается ею.

– Хорошо, что ты вернулся, – сказали Сосия и Ансер почти хором и рассмеялись из-за этого.

Казалось, ни дочь, ни его незаконнорожденный сын не имели никаких оснований жалеть о его возвращении. И недовольство Сосии его романом с Алсой, казалось, прошло, что тоже было хорошей новостью.

– Я бы хотел, чтобы в Черногории дела шли лучше, – сказал Грас.

Услышав его слова, Ланиус удивленно поднял брови. Грасу понадобилось мгновение, чтобы понять, почему. Любой король Аворниса, как он полагал, провозгласил бы победу, неважно, была она или нет. Он не видел в этом смысла. Он знал правду – и вся армия тоже. Если бы он так поступил, это выставило бы его лжецом или глупцом. А так он останется в глазах окружающих честным человеком, который проиграл битву. Он надеялся, что это будет лучше для него.

Грас понимал, почему Ланиус, поприветствовав его, отошел в сторону. У его зятя было веское основание не любить его, но этот молодой человек также отличался сдержанностью – скорее даже застенчивостью. Орталис также не спешил приблизиться: его законный сын сделал более чем достаточно, чтобы рассердить его. Он и Орталис обменялись взглядами, полными злобы.