Пират в любви - [29]

Но прежде чем она заговорила снова, в разговор вступила миссис Хендерсон:

— Пожалуйста, лорд Сэйр, не беспокойтесь о подобных мелочах. Я намерена позаботиться о мисс Элвинстон, а лучше сказать — о Бертилле, если она мне позволит. Прошло так много времени с тех пор, как я одевала свою дочь. Моя девочка вышла замуж пять лет назад, так пусть это будет моим подарком новой гостье Сингапура.

Бертилла пыталась протестовать, но миссис Хендерсон вмиг отмела все ее возражения.

— Я сама этого хочу, — заявила она, — а мой муж подтвердит, что, если я себе вбила что-нибудь в голову, противиться мне бесполезно.

А вскоре Бертилла оценила, как это замечательно, что портные, все сплошь китайцы, приехали прямо сюда со свертками материи, которые они разложили на веранде для обозрения.

Там были атлас, лами, разнообразные вышитые шелка, один красивее другого.

Бертилла растерялась, но миссис Хендерсон отлично знала, чего она хочет, и проявила твердость и дотошность в выборе материи.

— Пожалуйста… пожалуйста, больше не нужно, — твердила девушка, но хозяйка дома и не думала ее слушаться.

— В Сараваке мне все равно некуда будет надевать эти платья, — произнесла она наконец в полной растерянности.

— В Сараваке? — воскликнула миссис Хендерсон. — Чего ради вы поедете в Саравак?

— Я должна там жить со своей тетей.

— Ну, знаете, вы и в самом деле шкатулка с сюрпризами! — сказала изумленная миссис Хендерсон. — Вот уж никак не могла подумать, что вы в вашем возрасте захотите жить в такой глуши.

— У меня нет выбора.

— Насколько мне известно, в Сараваке очень скучно, но вам в утешение приятно будет иметь несколько хорошеньких платьев, — сказала миссис Хендерсон. — Думаю, не стоит особо спешить уезжать туда, и в Сингапуре успеют полюбоваться вашими новыми нарядами.

Бертилла не нашлась, что возразить на это.

Про себя она считала, что по долгу совести ей следует уехать в Саравак как можно скорее.

Но не могла же она в самом деле уехать туда в одном вечернем платье, в котором явилась к Хендерсонам и которое, как она не без оснований полагала, сильно пострадало от прогулки по лесу.

— Предоставьте все мне, — решительно произнесла миссис Хендерсон, и в эту минуту Бертилла была счастлива ей покориться.

За ленчем она узнала, что лорд и леди Сэндфорд в полной безопасности и уже перебрались из неудобного помещения, где они ночевали, в дом плантатора в нескольких милях отсюда.

— Я известил их о том, что мы здесь и устроились очень хорошо, — сообщил Бертилле лорд Сэйр.

— Очень рада, — ответила она. — Я не хотела бы, чтобы леди Сэндфорд беспокоилась обо мне.

— Правильнее было бы уехать вам вместе с ней, когда пожар только начался, — сказал лорд Сэйр.

Но при этом он улыбнулся, и Бертилла поняла, что он вовсе не упрекает ее.

— Я предпочла бы уехать с вами, — честно призналась она. — И… миссис Хендерсон так добра.

— Если вас беспокоит то, что она тратится на вас, — понизив голос, проговорил лорд Сэйр, — то позвольте вас заверить, что Хендерсоны очень богаты и могут себе позволить быть щедрыми.

Бертилла ответила ему кроткой улыбкой — в благодарность за то, что он понимает и щадит ее чувства.

А он подумал, что, несмотря на одолженное ею нарядное платье, несмотря на улыбку, в растерянности этой девушки есть что-то трогательное.

Впервые в жизни он испытал желание защитить женщину и уберечь ее от тяжелых и неприятных ощущений.

В прошлом если кто и нуждался в защите, так это прежде всего он сам.

«Богини» вроде Гертруды да и прочие его возлюбленные вполне могли сами постоять за себя и своими силами добиться в этом мире всего, чего хотят.

Вопреки женственности их облика по сути они были истинными амазонками, женщинами, готовыми сражаться за все, чего им хотелось.

А Бертилла совсем другая…

Дело не просто в том, что он от души стремился успокоить ее, когда ей становилось страшно; дело в том, что она всегда казалась слишком маленькой и неуверенной в себе, чтобы оставаться одной.

Глядя, как она отворачивается от него и смотрит в сад, залитый солнцем, лорд Сэйр понимал, что она опасается, как бы не стать обузой для него.

Любая другая женщина в подобных обстоятельствах требовала бы его внимания, считала бы себя вправе повелевать им и при этом претендовала бы на лесть и на всеобщее сочувствие.

Бертилла же, напротив, старалась избежать малейшего внимания к своей особе.

Однако он заметил, что благодаря своему обаянию и тому, что она умела слушать людей не только ушами, но и всей душой, им нравилось говорить с ней и находиться в ее обществе.

— Бертилла — очень милая девушка, — сказала лорду Сэйру миссис Хендерсон в тот же вечер, когда Бертилла уже ушла к себе в комнату.

— Она еще очень молода, и все происходящее удивляет ее, — ответил он.

— Не настолько она молода, чтобы не думать и не чувствовать, — возразила миссис Хендерсон. — Она с такой радостью принимает то, что для нее делают. В наши дни это необычно. Большинство людей, старых и молодых, считают сейчас, что все им обязаны.

Именно так и поступали в прошлом все женщины, которых он знал, подумал лорд Сэйр.

— Что это за чепуха насчет того, что девушка должна ехать в Саравак? — спросила миссис Хендерсон.