Пират - [41]

— Он действительно живет в той старой развалине, — сказал Мордонт,

— но никаких посетителей не терпит.

— Ну, тогда вы должны похлопотать о себе сами, ибо я не могу долго задерживаться в этих широтах. Поскольку ваш отец не занимает никакой должности, я вынужден буду обратиться к этому — как вы его назвали? — Магнусу Тройлу, который хоть и не мировой судья, но что-то в этом роде и сумеет, должно быть, уладить мое дело. Здешние жители завладели двумя-тремя вещами, которые я должен получить обратно и получу наверняка. А остальное пусть уж возьмут себе, будь они прокляты! Не дадите ли вы мне рекомендательного письма к этому Магнусу?

— Вряд ли в этом есть необходимость, — ответил Мордонт. — Достаточно того, что вы — потерпевший кораблекрушение и нуждаетесь в его помощи; но я могу, конечно, написать ему.

— Тогда, — сказал капитан, доставая из сундука письменный прибор,

— вот вам все, что для этого требуется. А я тем временем, поскольку люки были раздраены, должен забить их и позаботиться о сохранности груза.

Пока Мордонт писал Магнусу Тройлу, излагая обстоятельства, при которых капитан Кливленд оказался выброшенным на их берег, последний, предварительно отобрав и отложив в сторону кое-какое платье и необходимые предметы обихода, какие могли поместиться в дорожной сумке, взял молоток и гвозди и не хуже заправского плотника заколотил крышку; затем, для большей надежности, присовокупил еще веревку, которой перевязал сундук, и закончил свою работу мастерски сделанным морским узлом.

— Я оставляю все у вас на хранение, за исключением вот этого и вот этих, — сказал он, — указывая на сумку с золотом, тесак и пистолеты, — они предохранят меня в будущем от возможной разлуки с моими портагезами.

— В этой стране вам не представится случая пустить в ход оружие, — сказал Мордонт. — Здесь ребенок может пройти с полным кошельком золота от Самборо-Хэда до самого Ско-оф-Унста, и никто его не тронет.

— Не слишком ли это смело сказано, мой юный друг, учитывая то, что происходит сейчас в поселке?

— О, — возразил несколько сконфуженный Мордонт, — то, что выброшено на сушу морем, жители считают своей законной собственностью. Можно подумать, что они — последователи сэра Артегала, который говорит:

Имеет каждый право на трофей,

И то, чем море раз уж овладело,

Разбив суда и потопив людей

Иль иначе свершив лихое дело, -

Оно как дар на гребнях бурных вод

Тому, кому захочет, принесет.

— Ну, за эти слова я теперь еще больше буду почитать театральные пьесы и баллады, хотя, должен сознаться, в свое время я их очень любил. Да, это хорошее правило, и многие моряки его придерживаются. То, что море посылает нам, то наше, это бесспорно. Однако на тот случай, если ваш добрый народ решит, что суша, подобно морю, тоже может подарить ему вещи, якобы лишившиеся хозяина, я уж осмелюсь взять с собой в дорогу тесак и пистолеты. Вас же прошу присмотреть за тем, чтобы сундук мой был перенесен к вам в дом, а также, поскольку вы пользуетесь некоторым влиянием среди местного населения, найти проводника, который указал бы мне дорогу и снес мою сумку.

— А как вы хотите отправиться, морем или сушей? — спросил его вместо ответа Мордонт.

— Морем? — воскликнул Кливленд. — Как, в одной из этих ореховых скорлупок, да вдобавок еще и расколотой? Нет, сушей, сушей — во всяком случае, пока я не ознакомлюсь основательно с предлагаемым мне экипажем, судном и маршрутом.

На этом они расстались. Капитан Кливленд получил проводника, который взялся провести его в Боро-Уестру, а сундук под присмотром Мордонта был перенесен в замок Ярлсхоф.

ГЛАВА IX

Он — вежливый купец и осторожный,

И, как Автолик, он не отпускает

Бесчисленных острот и шуток плоских,

Но приправляет свой товар мишурный

Советами полезными, как гуся

Шалфеем с розмарином приправляют.

Старинная пьеса

На следующее утро Мордонт в ответ на расспросы отца начал рассказывать о потерпевшем, которого вытащил из воды, но не успел он повторить двух или трех подробностей, сообщенных ему Кливлендом, как мистером Мертоном овладело явное беспокойство. Он вскочил с места, начал ходить взад и вперед по комнате, а затем удалился в свою спальню, где затворялся обычно во время приступов свойственного ему душевного недуга. Правда, вечером он вышел без каких-либо признаков болезненного состояния, но само собой разумеется, что сын опасался даже намекать на предмет, столь взволновавший его отца.

Мордонту предоставлялось, таким образом, самому, не торопясь, и без чьей-либо помощи составить себе мнение о новом знакомце, посланном ему морем. В конце концов он, к немалому своему удивлению, пришел к тому выводу, что, в общем, впечатление, произведенное на него чужестранцем, было менее благоприятным, чем можно было ожидать. Юноше начало даже казаться, что в этом человеке таится что-то отталкивающее. Правда, он был красив, держался просто и обладал располагающими к себе манерами, но вместе с тем в нем чувствовались высокомерие и сознание собственного превосходства, что не очень нравилось Мордонту. Как страстный охотник, юноша был в восторге от испанского ружья, разбирал и снова собирал его с неослабевающим интересом, тщательно разглядывая самые мелкие детали замка и украшений, но вместе с тем он испытывал некоторое смущение, вспоминая, как оно ему досталось.