Пират моего сердца - [25]

Аннелиза вспомнила, как Майкла втаскивали на борт: тогда она впервые разглядела его – даже сломленный, он выглядел таким огромным и превосходящим их всех, что у нее перехватило дыхание. Нечто подобное случилось с ней и сейчас в темном душном трюме – она вновь ощутила нехватку воздуха, как будто его весь без остатка сжигала неподвластная никаким цепям неистовая энергия пленника.

Майкл дышал глубоко и шумно, как стайер на финише длинного забега. Тряхнув головой, он отбросил волосы с лица, и длинные спутанные пряди упали на замызганную рубашку. Его взгляд устремился на Аннелизу, а на губах появилась легкая, почти неприметная усмешка. Он тут же перевел глаза на Фербека, молча объединяя их в одно целое. Аннелизе до боли захотелось объяснить, что у нее с капитаном нет ничего общего, но она так и не смогла разомкнуть губ.

Фербек зашаркал ногой о половицу, сдвигая в сторону солому, чтобы обозначить «демаркационную линию».

– Не вздумайте переступить за черту, – хмуро предупредил он, – чтобы этот пес не достал вас.

Капитан был прав. Длинные цепи крепились к вбитым в пол крюкам, протягивались через кольца на потолке и заканчивались кандалами вокруг запястий пленника – простое и одновременно хитроумное приспособление, позволявшее Майклу беспрепятственно перемещаться только в пределах четвертушки загона. Если бы он попытался приблизиться, то цепи удержали бы его, как лошадь на короткой узде, не давая возобновить движение.

Фербек повесил фонарь на крюк и облокотился на перила, ожидая, когда Аннелиза приступит к допросу.

Майкл тоже замер. Сквозь порванные рукава его рубашки были видны предплечья с выпуклыми, словно изваянными из бронзы, мышцами с четкими шнурами вен. Затем он сделал шаг, и его мышцы напряглись. Хотела бы она знать, сколько их было, его бесплодных усилий вывернуть из дерева прочный металл?

Теперь оба мужчины внимательно смотрели на нее. Аннелиза провела языком по губам. Воротник так сдавил ей горло, что не позволял глотать.

– Расскажите мне об орехе. – Говоря это, она упорно смотрела себе под ноги.

Пленник долго не отвечал, и ей показалось, что на этот раз он вообще откажется разговаривать. Однако затем Майкл издал короткий невеселый смешок, звякнул цепями и расслабил руки.

– О мускатном орехе? Ну что вам сказать. Он забивает гнилостный дух в продуктах. Неудивительно, что он у вас, голландцев, в большой чести.

Несмотря на иронию, сквозившую в его словах, воздействие на Аннелизу произносившего их голоса было неотразимо. Его можно было сравнить с ощущениями от мускатного ореха. В первый момент вкус кажется терпким, но потом, когда орех начинает таять на языке, преобразуется в изысканный аромат. Тогда возникает безудержное желание пробовать его снова и снова.

– Те орехи, что вы везли, – с усилием произнесла Аннелиза, – совсем не такие. Они коричневые. Их не вымачивали в извести для лишения всхожести.

– Коричневые. Похожие на ваши глаза.

Она скосила взгляд в сторону капитана, пытаясь определить, насколько он силен в английском, понял или нет, что Майкл опять сбивается на личные вопросы? Но Фербек коротким кивком дал разрешение продолжать беседу.

– Когда вы приходили в первый раз, – сказал пленник уже тише и с чуть заметной улыбкой, – свет упал на ваши волосы. Тогда вы были похожи на ангела со светящимся нимбом.

– Эй! – не выдержал Фербек. – Что вы там лопочете?

Сердитый тон капитана заставил Аннелизу мгновенно собраться.

– Этот человек обладает важной информацией. Для блага компании нужно добыть ее во что бы то ни стало. Хватит заговаривать мне зубы! Я пришел сюда не для того, чтобы попусту тратить время и смотреть, как он разводит с вами шашни, – прошипел Фербек.

Столь решительный выговор привел Аннелизу в замешательство. «И поделом», – согласилась она про себя. Однако после слов Майкла в ее мыслях началась настоящая сумятица – ведь до сих пор никто никогда не флиртовал с ней.

Майкл перехватил цепь чуть выше. Рубашка сразу расправилась и плотно обтянула его грудь, а из-под вздернувшегося края выглянул голый живот. Кожа между кромкой материи и опустившимися на бедра брюками была абсолютно гладкой, продольная темная полоска густых волос, разделяющая живот надвое, сбегала вниз и терялась из виду на том месте, где полагалось находиться ремню.

Несмотря на полумрак, едва прорезаемый светом фонаря, Аннелиза догадалась, что Майкл изучает ее так же внимательно, как и она его. Она вспомнила, как Майкл смотрел на ее обнаженную шею во время первого визита, и вдруг пожалела, что не сняла воротника.

Резкий голос Фербека безжалостно вернул ее к действительности:

– Вы что, заснули?

Аннелиза встряхнула головой, будто желая освободиться от беспорядочных мыслей.

– Тот мускатный орех, что…

Майкл не дал ей договорить.

– Какая преданность, – сказал он с тяжким вздохом. – Скажите лучше, откуда вы так хорошо знаете английский?

– Это родной язык моего отца.

– Ага, так я и думал. Вы совсем не похожи на голландку.

Тут Майкл заулыбался во весь рот, словно подтверждение его догадки и впрямь доставило ему несказанную радость. Аннелиза безотчетно повторила его мимику. Хоть кто-то уважительно отнесся к той крови, что текла в ее жилах, вместо того чтобы презирать за то, что человек не волен в себе изменить.