Пират - [46]

При последних словах у молодого человека невольно вырвался тихий, глубокий вздох.

В зале уже стемнело, когда он кончил говорить. Все невольно поверили его словам, даже судьи склонялись в его пользу. Только один из них встал и, обращаясь к присяжным, произнес:

– Я считаю своей обязанностью, как мне ни жалко молодого человека, напомнить вам, господа, что все доводы обвиняемого оказываются в конце концов голословными, ничем не подтвержденными…

– Увы, – проговорил Франциско, – чем же еще могу я доказать правоту своих слов? Могу ли я заставить явиться сюда мертвецов? Могу ли я надеяться на чудо, что сюда вдруг явится сам дон Куманос и будет свидетельствовать в мою пользу? Если бы он знал, в каком я положении, то немедленно поспешил бы сюда, не обращая внимания на расстояние. Нет, не могу я рассчитывать и на то, что сюда явится и та испанская девушка, которую я оберегал последнее время от пиратов…

– Она здесь! – раздался в зале мужской голос.

Толпа расступилась, и перед удивленными судьями и зрителями предстала Клара в сопровождении Эдуарда Темпльмора, одетого в полную военную форму. Появление молодой девушки произвело сильное волнение в зале.

Оправившись немного от овладевшего ею смущения и предъявив суду пакет, она дала на вопросы судьи такие показания о Франциско, которые сразу и бесповоротно убедили всех присутствующих в его невиновности, а, кроме того, в благородстве его и доброте, и у всех присутствующих на устах был один приговор:

– Невиновен!

– Милорд, – обратился к судьям Эдуард Темпльмор, – позвольте мне задать вопрос подсудимому. Осматривая шхуну пиратов, я нашел в затопленной каюте эту книгу. Я хочу спросить подсудимого, действительно ли эта книга принадлежит ему? Мне сообщила об этом эта молодая леди.

– Да, это моя книга, – ответил Франциско.

– Могу ли я узнать, как она досталась вам?

– От моей матери, которую убили. Эта книга – единственное сокровище, которое осталось мне после покойницы. Мать моя, а после смерти ее я, мы оба черпали в ней утешение. Отдайте ее мне, сэр! Вероятно, она мне скоро будет нужна более, чем когда-либо.

– Вы сказали, что вашу мать убили? – спросил Эдуард с заметным волнением.

– Сказал и повторяю опять то же.

Судья поднялся с места и прочел вслух все записанные в протоколе показания. Было очевидно, что дело теперь клонилось в пользу Франциско, но, строго придерживаясь законов, судья не мог решить окончательно вопрос о полной непричастности его к деяниям пиратов, так как подсудимый прожил вместе с ними очень долгое время. Разумеется, судья надеялся еще на помилование преступника королем. А пока он, согласно статьям закона, обязан был признать виновными всех подсудимых без исключения.

– Милорд, – обратился Эдуард к севшему на свое место судье, – я не решился сам вскрыть этот пакет, а, может быть, находящиеся в нем бумаги могут послужить окончательному оправданию подсудимого. Может быть, следует вскрыть и огласить содержимое этих бумаг раньше окончательного приговора присяжных?

– Нет, – ответил судья, – содержимое этого пакета суд не интересует.

– Бумаги, находящиеся в пакете, написаны капитаном пиратов, – ответил Франциско, – отдавая мне пакет, он сказал, что я узнаю из содержания бумаг, кто были мои родители. Однако, милорд, в моем положении подсудимого, который, вероятно, будет приговорен к позорной смерти, я не желал бы вскрытия этого пакета и оглашения его содержания; пусть тайна эта умрет вместе со…

– Напрасно! Выслушайте мой совет, – перебил его Эдуард. – Возможно, что бумаги, написанные самим капитаном, откроют какие-нибудь новые обстоятельства рассматриваемого сейчас дела, не правда ли, милорд?

– Если будет доказано, что капитан написал их собственноручно, а в особенности, если молодая леди подтвердит, что она сама сняла пакет с груди обвиняемого и что лично присутствовала при его передаче обвиняемому капитаном. Можете вы представить эти доказательства, молодой человек?

– Нет, милорд, – ответил Франциско, – к тому же, я не желаю оглашения этих бумаг, пока не услышу своего приговора. Пусть сначала присяжные произнесут его.

Присяжные удалились совещаться, а Эдуард Темпльмор и Клара подошли к Франциско и стали уговаривать его позволить вскрыть им пакет, но Франциско твердо стоял на своем.

Наконец присяжные снова появились в зале суда, и весь зал смолк, приготовясь слушать их приговор.

– Милорд, – начал выборный от присяжных, – по обсуждению всех обстоятельств дела, мы пришли к заключению, что…

– Остановитесь, сэр! – перебил его с жаром Эдуард Темпльмор, обняв одной рукой Франциско, а другую поднимая к председателю. – Остановитесь, сэр, не губите его! Он мой родной брат!

– И мой спаситель! – подхватила Клара, падая на колени возле Франциско и с мольбой простирая руки к судьям.

Это известие поразило всех как громом. Председатель вскочил со своего кресла, а судьи и публика онемели от изумления.

После гробового молчания все вдруг заволновались, и судьи напрасно призывали публику к порядку.

У Франциско цвет лица был темный от загара, но, стоя рядом с Эдуардом, он поражал теперь своим сходством с ним.

Эдуард, переговорив с Франциско, опять обратился к председателю: