Пират - [11]

Мистер Уизрингтон взял газету, и глаза его вскоре отыскали столбец, в котором было во всех подробностях описано спасение двух негров и ребенка с затонувшего «Черкеса».

– Конечно, тот самый и есть! – воскликнул мистер Уизрингтон. – Моя бедная Цецилия в открытой лодке!.. Одна из лодок затонула на глазах негров, – быть может, Цецилия погибла… Боже милостивый! Одного мальчика спасли. Сжалься надо мной, Господи! Где Джонатан?

– Здесь, сэр, – необычайно торжественно ответил Джонатан, который только что принес яичницу, и теперь стоял за спиной барина навытяжку, в позе факельщика, потому что дело шло если не о смерти, то, по крайней мере, о смертельной опасности.

– Я еду в Портсмут сразу после завтрака… Впрочем, есть не стану… Аппетит пропал.

– Редко кто думает о еде при столь прискорбных обстоятельствах, – заметил Джонатан. – Угодно вам, сэр, поехать в вашей коляске или прикажете нанять траурную карету?

– Траурная карета и четверка лошадей цугом, когда надо ехать четырнадцать миль в час! Да вы бредите, Джонатан!

– Не прикажете ли достать шелкового крепу на шляпы и траурные перчатки для кучера и слуг, которые поедут с вами?

– Что за чепуху вы мне навязываете! Ведь тут воскрешение, а не смерть; по-видимому, негр полагает, что только одна лодка потонула.

– Mors omnia vincit, – изрек Джонатан, подняв к небу глаза.

– Вы это оставьте и займитесь лучше вашим делом. Вот постучал почтальон – посмотрите, нет ли писем.

Писем оказалось несколько; в числе других было письмо от капитана Максуэля, командира «Эвридики», излагавшее уже известные нам события и уведомлявшее мистера Уизрингтона, что негритянская чета с ребенком отправлена по его адресу на почтовых в тот же день, и что один из офицеров, едущий в столицу, взялся благополучно доставить их до самого дома.

Капитан Максуэль был старый знакомый мистера Уизрингтона. Не раз обедая у него, он встречал молодую чету Темпльморов, и поэтому объяснения негров были для него вполне достаточны, чтобы он мог сразу направить их, куда следовало.

– Клянусь кровью моих предков! Они будут здесь нынче вечером, – воскликнул мистер Уизрингтон, – и мне незачем ехать! А что нужно сделать? Скажите Мэри, чтобы приготовила место. Слышите, Вильям, – кровати для малютки и для двух негритянок.

– Слушаю, сэр, – ответил Вильям. – Но куда прикажете поместить черномазых?

– Куда? А мне что за дело! Пусть одна спит с кухаркой, другая с Мэри.

– Отлично, сэр, я так и скажу им, – ответил Вильям, поспешив прочь и заранее восхищаясь суматохой, которая подымется на кухне.

– Виноват, сэр, – заметил Джонатан, – ведь один из негров – мужчина.

– Ну, так что же?

– Только то, что девушки могут не согласиться спать с ним в одной комнате, сэр.

– Клянусь всеми бедствиями Уизрингтонов! Ведь верно! Хорошо, вы можете взять его к себе, Джонатан, это ваш любимый цвет.

– Только не ночью, сэр, – возразил Джонатан с поклоном.

Ну, ладно, пусть они спят вдвоем… Вот вопрос и улажен.

– Они разве муж и жена, сэр? – осведомился дворец кий.

– Да черт их побери! Я то почем знаю? Дайте мне сперва позавтракать, а об этом поговорим как-нибудь после.

Мистер Уизрингтон принялся за яичницу и паштет и, сам не зная почему, старался как можно скорее съесть свой завтрак. Объяснялось же это тем, что он был озадачен и сбит с толку предстоящим приездом новых людей, и ему необходимо было спокойно обдумать довольно трудную задачу, потому что для старого холостяка, такая задача была действительно трудна. Проглотив вторую чашку чая, он сейчас же уселся в свое кресло, принял удобную позу и начал рассуждать сам с собой.

– Клянусь кровью Уизрингтонов! Ну что я, старый холостяк, стану делать с грудным ребенком, с промокшей кормилицей, черной, как пиковый туз, и с другим черномазым болваном? Отошлю его назад! Пожалуй, это лучше всего! Но младенец… будет своими воплями будить постоянно часиков в пять утра… и не угодно ли целовать его не меньше трех раз в день… удовольствие!.. А потом эта кормилица-негритянка… толстогубая… поминутно целовать ребенка, а потом подносить его ко мне… глупа, как корова… У ребенка заболит живот, а она напихает ему в глотку стручкового перцу… американский способ… а у детей вечно болят животы… Моя бедная, бедная кузина!.. Что сталось с ней, да и с другим ребенком?.. Бог даст, ее спасут, бедняжку!.. Она тогда приедет и сама будет смотреть за своими детьми… Не знаю, что делать… все думаю, не послать ли за сестрой Могги… Но она всегда так копается… жди, пока приедет… Надо обдумать все снова…

Тут размышления мистера Уизрингтона были прерваны: кто-то два раза постучал в дверь.

– Войдите, – сказал он, и в дверях появилась кухарка, без обычного белого передника и с таким красным лицом, как будто она готовила обед на восемнадцать человек.

– Уж вы меня извините, сэр, – сказала она, делая реверанс, – а только будьте добры нанять себе другую кухарку.

– С большим удовольствием, – ответил мистер Уизрингтон, досадуя, что ему помешали.

– И, пожалуйста, сэр, я хочу уехать сегодня же. Как хотите, сэр, я не могу остаться.

– Пожалуйста, уходите хоть к черту, – сердито ответил мистер Уизрингтон, – но сначала убирайтесь из комнаты и закройте за собой дверь.