Пиранья. Первый бросок - [80]

– Я с вами церемониться не буду, – мрачно пообещал бородач.

– Леон говорит сущую правду, – сказал Ксавье. – И это вовсе не пустые угрозы. Борцы за свободу слишком многое повидали, чтобы испытывать трепет перед какими-то иностранцами… Короче говоря, как обстоят дела с сокровищами затонувшего фрегата? Сколько вы уже подняли? Только, я вас умоляю, не стоит округлять глаза и восклицать: «Да о чем вы!» Мы – серьезные люди, господа. И ни за что не предприняли бы сегодняшнего рейда, не располагай точной информацией о том насквозь предосудительном с точки зрения местных законов дельце, которое вы пятеро хотели провернуть… Вы где-то раздобыли точные сведения об «Агамемноне». И потихоньку стали выгребать сокровища. Ай-яй-яй, господа… Простительно было бы мадемуазель Мадлен, продукту растленного буржуазного общества. Но вы-то, советские люди… Вы меня разочаровали, клянусь. Вы разрушили в моих глазах образ советского человека, бескорыстного друга освобожденных от колониальной зависимости народов… Не могу даже описать, как я удручен… Под носом у команды, у благородных ученых и политических руководителей проворачивать свой грязный бизнес…

«Пожалуй что, он вполне искренен, – подумал Мазур. – И в самом деле полагает, что мы пятеро – художественная самодеятельность, кустари. Вот что значит провинциальное мышление чиновничка крохотной республики. Ему и в голову не придет оценить масштаб и размах, догадаться, что весь „Сириус“ – инструмент государства… И прекрасно».

– Что вы хотите? – глядя исподлобья, спросил Дракон.

– Неужели вы до сих пор не поняли? Плохо верится… Капитан, любая революционная борьба требует денег. Поэтому, как это ни прискорбно, вам придется вернуть награбленные у ахатинского народа сокровища его лучшим представителям. Если все пройдет гладко, если я останусь… если мы останемся вами довольны, вам, пожалуй, оставят по горсточке. Но не более, господа, советую не строить иллюзий. Вы и за горсточку должны быть благодарны на всю оставшуюся жизнь. Чересчур уж легко перерезать вам глотки и вышвырнуть за борт. Или, если быть гуманистами, информировать ваше правительство и полицию о том, чем вы тут занимались. Вряд ли ваше поведение одобрят на родине…

– Короче, – поерзал бородач.

– Давайте наплюем на дипломатию, – сказал Ксавье уже без улыбки. – Мы не можем позволить себе такую роскошь – устраивать на судне скрупулезный обыск. Я много лет прослужил в полиции, господа. И прекрасно представляю, сколько великолепных тайников можно без особых хлопот оборудовать на большом современном судне вроде вашего. В свое время я стажировался на ливерпульской таможне, имею опыт… Чтобы обнаружить сокровища самим, нам потребуется пара недель и не менее батальона бойцов… Это нереально. Поэтому единственная надежда – на вашу откровенность. Никто не будет с вами церемониться. – Он встал, подошел к стеклянному шкафу, вытащил первый попавшийся ящичек с инструментами и задумчиво подбросил на ладони зубоврачебные щипцы жуткого вида. – Судя по личику мадемуазель Мадлен, на коем имеет место некоторая бледность, она хорошо себе представляет положение дел. И не путает Фронт с Армией Спасения. Я прав, мадемуазель? Вот видите… – Он пощелкал щипцами. – Чего только не придумает пытливая мысль белых эскулапов… Итак? Есть масса вариантов. Можно начать с вас, Мадлен. Вряд ли вам понравится, если вас старательно пропустят через взвод. Или испортят ваше очаровательное личико какой-то из этих штук. Можно начать с вас, капитан, вы пожилой человек, а значит, в отличие от ваших молодых сообщников, научились ценить жизнь. И боль наверняка переносите хуже. Впрочем, и эти крепкие молодые люди могут разговориться, когда им прищемят особенно уязвимые части организма… – Он смотрел холодно и зло. – А? Отрезать для начала по яйцу – все выложите, чтобы не лишиться второго… Я не шучу, господа…

– Он не шутит, – подтвердил бородач. – Нисколечко. Правда, я хочу внести поправки. Можно и по-другому. Я попросту прикажу, чтобы сюда одного за другим приводили членов команды, начиная с женщин, и буду их здесь шлепать. Скажем, по человеку в пять минут. Ну, а если на вас это поучительное зрелище не подействует, придется все же претворить в жизнь все, что вам обещал Ксав. Только при таком раскладе я не дам за ваши головы ни пенни. Если мы начнем убивать, волей-неволей придется принять меры, чтобы свидетелей не осталось вообще. Понимаете? Вы в этом случае сдохнете последними, всего-то и преимуществ. Одно скажу: я сюда пришел за сокровищами и без них не уйду.

– С чего вы вообще взяли, что мы… – начала было Мадлен.

– Мадемуазель… – с мягким укором сказал Ксавье. – Не будете ли так любезны объяснить, откуда у вас в квартирке секстан с «Агамемнона» и золотые монеты короля Георга? Молчите? То-то… Даже если вы не успели поднять много, место наверняка знаете точно.

– А где гарантии, что мы останемся живы? – спросил вдруг Лаврик.

Он определенно начал какую-то игру. Еще ничего не понимая толком, но стремясь подыграть, Мазур поддержал:

– Вот-вот, где гарантии?

– Гарантии? – хмыкнул бородатый Леон. – Видите ли, мне не хочется без крайней нужды представать перед миром чудовищем, которое столь безжалостно разделалось с советскими людьми. Я серьезный человек, господа. Моя задача – взять власть, а не удрать с мешком награбленного золота. Без крайней нужды мне не хотелось бы применять крайние меры. Но если вы меня вынудите… – Он осклабился. – Вам придется верить, потому что другого выхода у вас попросту нет. Получите самое ценное – жизнь…