Пир Валтасара - [161]

Зябко передернув плечами, Мэй закрыла окно. Вот и она — по-прежнему одна… Всю жизнь одна… Когда они встречались со Стивом последний раз? Когда встретятся снова и встретятся ли?.. Он продолжает балансировать на лезвии риска — донкихот конца XX века, благородный гангстер, за голову которого назначены награды. Чего он добился вместе со своим другом — мечтателем и разорившимся миллионером Цезарем? Выход из игры их злого гения Пэнки обернулся крахом "империи". Цезарь возвратился к своим древним рукописям, Стив вынужден скрываться, а ОТРАГ продолжает существовать… Шквал разоблачительных статей, пронесшийся несколько лет назад, не причинил "змеиной норе" большого вреда. А теперь, в обстановке военной истерии, ОТРАГ стал вполне респектабельной фирмой…

Звякнул телефон. Мэй глянула на часы. Скоро одиннадцать. Уже давно ей никто не звонит в такую пору. Кто это? А вдруг… Она схватила трубку:

— Алло.

— Мэй?.. Привет! Говорит Бен Джонс. Не забыла такого?

— О-о, Бен! Откуда ты взялся?

— Только что из Лимы. Слушай, Мэй, поразительная новость… Можно я сейчас загляну к тебе?

— Конечно, если для тебя не поздно…

— Для меня ничего никогда не поздно. Ты еще не ложилась?

— Нет… Приезжай.

В трубке щелкнуло. Мэй продолжала держать ее возле уха, но Бен, видимо, уже отключился. Она опустила трубку на аппарат, покачала головой: "И этот не изменился, даже став миллионером. Такой же суматошный и безалаберный, как двадцать лет назад. Даже не сказал, откуда звонит".

Бен появился через час. Сунул в руки Мэй какой-то сверток, чмокнул ее в ухо, опустил свой шикарный плащ на стояк для обуви.

— Повесь на вешалку, Бен.

— Неважно… Я ненадолго. Звонил из аэропорта. Но пришлось сделать крюк. В Голливуде какое-то сборище. Толпы, факелы, полиция…

— Вечером в "Чаше"[15] должен был состояться митинг в защиту мира. Я тоже собиралась пойти. — Мэй усмехнулась.

— Правильно сделала, что не пошла… Полиция зверствует. Видел, как волокли арестованных… А это тебе, — Бен ткнул пальцем в сверток, который Мэй продолжала держать в руках, — перуанское пончо из шерсти ламы.

— Спасибо… Дай поцелую тебя.

— Ручная работа индейцев кечуа, — Бен явно был растроган, — думаю, понравится.

Мэй провела его в комнату, усадила в кресло.

— Съешь что-нибудь? Я приготовлю.

— Нет, нет и нет. Выпить могу.

— Пива?

— Лучше сок.

— С ромом?

— Сокровище мое. Давно не употребляю.

— Невозможно, Бен.

— Увы, возможно. Тут, — Бен постучал себя в грудь, — перебои, аритмия, стенокардия, гипертония, еще что-то. Понимаешь, разбогатев, имеет смысл поберечь себя.

— Тогда пей сок и молоко. Ты неплохо выглядишь. В меру пополнел, хороший загар, кажется, и волос стало побольше…

— Тебе могу признаться. Волос мне добавили. Сделал небольшую операцию. Лысины теперь не в моде… Ты тоже неплохо выглядишь, Мэй, в твои сорок…

— Спасибо, как всегда, ты ужасно галантен.

— Сколько времени мы не виделись?

— Лет десять, наверно… Последний раз — когда я приезжала в отпуск из Москвы.

— Подумать только… Как летит время! Десять лет назад я только разворачивался.

— Ты уже и тогда был миллионером. Твои джинсы сделали небывалую карьеру.

— А сейчас я одеваю полмира, Мэй. Ну, может, немного меньше… И еще, — он снизил голос, — одеваю армии. Настоящие… В наше время военные заказы — это… — он многозначительно поднял палец, — это военные заказы, сокровище мое…

— А в Перу ты что делал?

— У меня там фабрики. Было две, теперь три. Скоро будет четвертая. Сейчас там выгодно вкладывать наши зеленые бумажки. Слушай, Мэй, я к тебе в связи с этой поездкой… Лет двадцать назад, когда я еще работал в "Универсум", мне однажды пришлось снабдить Стива Роулинга кардинальским облачением из нашего киношного гардероба. Я еще тогда нечаянно, — Бен хихикнул, — залил подол сутаны каким-то красным соком — ну, был под мухой и залил… Стив куда-то увез облачение, потом прислал мне обратно по почте. А потом началось… Его обвинили в убийстве кардинала Карлоса де Эспинозы. Меня тоже таскали из-за этой посылки, будь она проклята, — ничему не хотели верить.

— Я знаю, — тихо сказала Мэй, — Стив мне рассказывал.

— Так представь себе, в Лиме я встретил Карлоса де Эспинозу — того самого, из-за которого все получилось…

— И о нем знаю, Бен. Это дядя Стива. Он был кардиналом и отказался от сана. По профессии он астроном, работал в обсерватории Ватикана.

— Сейчас он профессор в университете. И понимаешь, на лекциях по астрономии он тоже твердит о мире, о борьбе за мир. И его слушают… Ну так вот… Только ты не волнуйся, Мэй! Он мне сказал, что… Стив жив.

— Да?.. А что ему известно?

— Ты не удивлена? А я думал…

— Бен, я слышала столько небылиц о Стиве. — Мэй вздохнула, опустила голову. — Меня ничем не удивишь. Но все-таки, что ты узнал?

— Понимаешь, история поразительная. Нас познакомили в Лиме — в смысле, меня с этим дядей… В разговоре я упомянул про его тезку-кардинала, и тогда он… Короче, он сказал, что недавно видел Стива, что Стив написал книгу, что она печатается в Лиме и обязательно станет бестселлером. Там какие-то разоблачения, и эта книга — вода на мельницу борцов за мир. То есть, не в смысле, что книга — вода, а что она — документ огромного значения. Он — дядя — даже написал предисловие… — Бен выжидающе уставился на Мэй. — Странно, ты, кажется, действительно не удивлена… Тебе что-нибудь известно?